Иуда Искариот

Насыщенный густой, незримой жизнью
колышущийся воздух над тропой.
И голоса людские вразнобой
звучащие как будто бы во сне.
И солнца диск расплавленный,  что виснет
над головами путников уставших,
мечтающих лишь о зелёной чаще
и о блаженной передышке в ней.

Нет больше сил за Ним тащиться вслед
по этим каменистым,  пыльным тропам.
Но я  –  Искариот.  И будь я проклят,
когда и по прошествии трёх лет
не стану правою рукой Мессии,
орлом,  парящим в поднебесье синем,
а не бродягою,  несущим бред.
Я чувствую,  что скоро завершение
мытарств моих.  Сегодня Он велел
мне за столом сесть от Него ошуюю*.
Я так люблю ладонь Его большую,
неспешно преломляющую хлеб.
А я смотрю и думаю,  что мне
не нужно ничего,  лишь быть бы рядом,
когда для римлян это солнце адом
покажется,  без права на прощение.

                ***

Невинен Он!  О,  мой несчастный Равви!
Он царь!  Не раб распятый словно вор.
Я пребывал в надежде до сих пор,
что Он своё могущество проявит.
А вы плетьми Его.  Какой позор!
Кровь.  Всюду кровь.  Возьмите деньги ваши.
Они мне руки жгут.  Они смердят
как вы смердите.  Тот,  что был распят,
благословением Своим наполнил чашу,
а я... плеснул в неё змеиный яд.

Всё кончено.  А мой удел  –  петля.
Ты ждёшь меня,  моих страстей удавка?
И солнце,  насмехаясь,  так же жарко
на Понтия Пилата льёт лучи,
как и вчера,  позавчера и впредь
не рухнет с небосвода.  Мне гореть
в гееннском пламени.  Я всё же получил
свою богоизбранность.  Неба хляби
вот-вот разверзнут пропасть предо мной.
Не обрести мне более покой
нигде и никогда.  Всё,  всё напрасно.
Лишь эти камни будут безучастно
хранить мой хрип с предсмертною тоской.




*ошуюю  —  слева, по левую руку