Страсти по Моисею Часть 3

                ПО КНИГЕ ЗИГМУНДА ФРЕЙДА
                "ЧЕЛОВЕК ПО ИМЕНИ МОИСЕЙ И               
                МОНОТЕИСТИЧЕСКАЯ РЕЛИГИЯ"               

                ИЗ ИСТОРИИ РЕЛИГИЙ
Анализируя историю религий в высокоразвитых странах того времени, Фрейд приходит к выводу, что возможны два пути развития политеизма:
Первый путь – путь Эхнатона, многобожие сменяется монотеизмом, как символом всемогущества египетской империи и отражением мощи фараона, как единого символа власти (безотносительно к тому, что сам Эхнатон своей бездеятельностью и экзальтированным романтизмом культа АТОНА способствовал краху своей империи и угасанию XVIII династии – Э.В.).
Второй путь – это греческий путь, т. е. размывание политеизма и зарождение натурфилософии. Греция никогда не была империей, претендующей на мировое господство.; Идеи демократии и независимость городов-государств – вот вершина геополитического развития древней Греции. Это и привело в конечном счёте к покорению её Римской империей, так много перенявшей от греков классического периода (IV–V в. до н. э.)
Фрейд видит парадокс истории в том, что монотеизм стал религией маленького еврейского народа, который в геополитическом смысле был не властелином, а рабом многочисленных завоевателей и всё кончилось уже исходом не из Египта, а из земли Ханаанской, и рассеянием маленького народа по странам и континентам. И только иудаизм – духовное завещание Моисея, как каменная стена, защищал и сохранял этническую и религиозную самоидентификацию еврейского народа, в то время как многие государства-завоеватели сами давно исчезли с лица земли. И более того, из могучего ствола иудаизма выросли две монотеистические религии – Христианство и Ислам, которые уже в нашу эпоху делят влияние на религиозное сознание народов земли ещё с одной восточной религией – Буддизмом, происхождения которого мы здесь касаться не будем.
Фрейд в самом начале третьей части книги заявляет: «Итак мы обрели уверенность, что идея единого бога, как и отвержение действующего на основе магии церемониала и акцент на этические требования от его имени, фактически выдвигались заветами Моисея, первоначально не нашедшими отклика, но после окончания долгого безвременья добившимися успеха и, в конце концов, надолго одержавшими верх. Как объяснить такое запоздалое воздействие и где встречаются подобные феномены?» И тут Фрейд приводит пример с историей долгого непризнания теории Дарвина об эволюции и возникновении огромного числа видов животного и растительного мира. Но вспомним, что на возврат к заветам Моисея, пусть и в образе «прирученного» свирепого бога Яхве потребовалось около 800 лет. В то время как история дарвинизма, к моменту его всеобщего признания, заняла не более полувека, или близко к этому. Мне бы более убедительным показался пример с гомеометриями Анаксагора (V в. до н.э.), которые в ХХ веке трансформировались в атомную теорию, принцип неопределённости и квантовую механику. Но не забудем, что эти теории получили бурное развитие в 20-50 гг. ХХ века, в то время как Фрейд довольствовался, в основном, достижениями естествознания конца XIX – начала ХХ века.

                ПСИХОАНАЛИТИК
Третью, заключительную часть книги о Моисее Фрейд вместе с первыми двумя частями, он, бежавший от нацизма из Австрии в Англию в 1938 г., наконец-то публикует. И вот вам откровение человека, более четверти века собственной жизни посвятившего разгадке Моисея: "...МНЕ НЕДОСТАЁТ СОЗНАНИЯ ЕДИНСТВА И СОПРИЧАСТНОСТИ ДОЛЖНОЙ СУЩЕСТВОВАТЬ МЕЖДУ АВТОРОМ И ЕГО ПРОИЗВЕДЕНИЕМ. НЕ СКАЖУ, ЧТО МНЕ ВСЕГДА  НЕДОС
ТАЁТ УБЕЖДЁННОСТИ В ПРАВИЛЬНОСТИ РЕЗУЛЬТАТА. ПОСЛЕДНЮЮ Я ПРИОБРЁЛ ЕЩЁ ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА НАЗАД, КОГДА В 1912 г. НАПИСАЛ КНИГУ "ТОТЕМ И ТАБУ", И С ТЕХ ПОР ОНА СТАЛА ТОЛЬКО ПРОЧНЕЕ. С ТОГО ВРЕМЕНИ Я УЖЕ НЕ СОМНЕВАЛСЯ, ЧТО РЕЛИГИОЗНЫЕ ФЕНОМЕНЫ СЛЕДУЕТ ПОНИМАТЬ ТОЛЬКО ПО ОБРАЗЦУ ИЗВЕСТНЫХ НАМ НЕВРОТИЧЕСКИХ СИМПТОМОВ ИНДИВИ ДА, КАК  ВОЗВРАТ ДАВНО ЗАБЫТЫХ ВАЖНЫХ ПРОЦЕССОВ В ПРЕДЫСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СЕМЬИ, ЧТО КАК РАЗ ЭТОМУ ОНИ ОБЯЗАНЫ НАВЯЗЧИВЫМ ХАРАКТЕРОМ, А СТАЛО БЫТЬ, В СИЛУ СВОЕЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ К ИСТОРИЧЕСКОЙ ИСТИНЕ, ВОЗДЕЙСТВУЮТ НА ЛЮДЕЙ". (Выделено мной – Д.С.)
И далее он пишет: "Моя неуверенность проявляется лишь тогда, когда я спрашиваю себя, удалось ли мне доказать эти положения на избранном здесь примере иудаист ского монотеизма. Моей критической способности эта, отправляющаяся от человека по имени Моисей, работа кажется танцовщицей, балансирующей на цыпочках. Если бы я не мог опереться на аналитическое толкование мифа о подкидыше, а отсюда перейти к предположению Зеллина о конце Моисея, целое, должно быть, осталось бы  недопи
санным. Всё же теперь я решаюсь на это».

Справка. Термины и понятия психоанализа по Фрейду.
«Оно», «Я», «Сверх-Я» в психоанализе – основные части психики, между которыми происходит сложное взаимодействие и происходят конфликты. «Оно» – наиболее архаичная, безличная «область» психики, образованная совокупностью влечений, стремящихся к немедленному удовлетворению. Лишено контактов с реальностью, поэтому не знает ограничений с ее стороны и подчиняется принципу удовольствия. «Я», или сознание – часть психики, в процессе развития отделившаяся от «Оно» для установления связей с внешним миром и другими элементами психики, а также для посредничества в отношениях реальности с «Оно» и «Сверх-Я». «Я» руководствуется принципом реальности и значительную часть энергии расходует на сознательное сдерживание бессознательных влечений с помощью различных механизмов защиты. Наряду с сознательными функциями (восприятие, память, мышление, целеполагание, обучение) выполняет и бессознательные функции (защита от «Оно» и «Сверх-Я», «Сверх-Я» формируется в ходе интроекции предписаний родителей, воспитателей, социального окружения. С одной стороны, «Сверх-Я» содействует «Я» в овладении бессознательным, с другой – оказывает на него давление, вызывая в «Я» страх, чувство вины. Хотя «Сверх-Я» действует бессознательно, оно имеет и сознательные аналоги (совесть, идеал «Я»). Функционирует отчасти сознательно, отчасти бессознательно: а) создаёт систему ценностей человека, интегрируя их в идеал «Я»; б) создаёт установки людей и обеспечивает соответствующее поведение; в) посредством самокритики, запретов препятствует несогласованным с ним установкам и способам поведения.
Невроз – психическое отклонение от нормы, связанное с мучительными переживаниями, но не всегда признаваемое болезнью. Принципиальная теория невроза создана З. Фрейдом. Для него невроз – результат неполного вытеснения устремлений «Оно» со стороны «Я». Несмотря на вытеснение, часть влечений стремиться прорваться в сознание и в поступки. Для повторной защиты от них развиваются невротические симптомы, представляющие с одной стороны, собой замещающее удовлетворение этих импульсов, а с другой – попытку их окончательного уничтожения.
Фиксация – неуклонная ориентация в своих переживаниях и действиях на некоторую установку (сексуальная фиксация на определённом сексуальном объекте, фиксация на травме, детском травмирующем впечатлении).
Интроекция – включение индивидом в свой внутренний мир воспринимаемых им взглядов, мотивов и установок других людей; основа идентификации личности. (Пример: интроекция Веры, в виде религиозной, культурной, естественно-научной или сугубо бытовой парадигмы. Э.В.)
Защитные реакции: вытеснение, регрессия, конверсия, проекция, рационализация, символизация, сублимация.
Фобия – навязчивый страх перед определёнными внешними объектами или ситуациями, не представляющими реальной опасности.. Это – результат первоначальной боязни прорыва некоторого влечения.
Психоз – психическое нарушение, связанное с серьёзной деформацией восприятия внешнего мира и проявляющийся в бреде, в помрачённом сознании, в расстройствах памяти и т. п. Возможны и разного рода массовые психозы (психоз паники, массовые галлюцинации и т. п.).
Инцест – кровосмесительные сексуальные отношения.
Экзогамия – в первобытном обществе обычай, запрещающий браки внутри определённой социальной группы.
Амбивалентность – двойственность чувственного переживания, когда один и тот же объект вызывает и чувство любви, и чувство ненависти.
Сублимация – психический процесс преобразования и переключения энергии аффективных влечений на цели социальной деятельности и культурного творчества. Фрейд рассматривал сублимацию как один из видов трансформации влечений (либидо), противоположный вытеснению.
Вытеснение – защитный механизм психики, состоящий в изгнании из сознания неприемлемых для него переживаний – влечений и импульсов, и их производных, эмоций, воспоминаний и пр.
Регрессия – понижения уровня восприятия, «загрубление» реакций на внешние воздействия.

                НЕВРОЗ И ЛАТЕНЦИЯ
Фрейд в поисках ответа на загадку латентного периода приводит в качестве варианта так называемый травматический невроз, который может развиться у человека, после того как он попал в аварию. Он приводит пример человека попавшего в железнодорожную катастрофу, уцелевшего, но у которого вследствие потрясения в течение нескольких недель развивается ряд психических и двигательных симптомов. Время между катастрофой и первым проявлением симптомов называют «инкубационным периодом». И по отношению к латентному периоду в развитии иудаизма Фрейд склонен считать, «что разгадку наших проблем нужно искать в особой психологической ситуации».
Фрейд делает очень тонкое замечание в том смысле, что заведомо искажённые факты в официальных документах (в данном случае – в летописях) никогда не проходят бесследно. Сведения о них живут в преданиях, хранимых народом. (Не могу удержаться от весьма ядовитого замечания: будь у древних иудеев телевидение, никакие предания не вернули бы истинную религию Моисея. Какие там предания при таком уровне информатизации общества. Предания, говоришь? Теперь забудь на сто веков. Что СМИ наврут, то, несомненно, и попадёт – уже в нашу историю – Э.В.).
Впрочем, как вспоминает Фрейд: «Даже Александр Великий жаловался на то, что не обрёл своего Гомера». Далее Фрейд пишет: «То, что давно забытое предание сумело оказать столь мощное воздействие на психическую жизнь народа, это незнакомое нам представление. Тут мы оказываемся в области массовой психологии, в которой чувствуем себя неуютно». Единственная, по его мнению, аналогия существует в, казалось бы, весьма отдалённой от истории области, а именно в психопатологии при формировании человеческих неврозов (см. справку о терминах и понятиях психоанализа), т.е. в области, относящейся к индивидуальной психологии, тогда как религиозные феномены, естественно, следует относить к массовой психологии.
В начале третьей части он пишет: «Симптомы невроза в узком смысле являются компромиссными образованиями, в которых двояко соединяются исходящие из травм стремления, в результате в них сильнее проявляется часть то одной, то другой направленности. Из этой противоположности реакций складываются конфликты, с которыми нельзя покончить каким-то одним способом. Все эти феномены, как симптомы, так и ограничения «Я» (см. выше в справке) и стабильные изменения характера, обладают свойством навязчивости, т.е. при значительной психической интенсивности они обнаруживают далеко идущую независимость от организации других психических процессов, приспособленных к требованиям реального мира и повинующихся законам логического мышления... тем самым складывается господство внутренней психической деятельности над реальностью внешнего мира, открывая путь к психозу». И далее: «Феномен латенции; невроза между первыми реакциями на травму и более поздним проявленим болезни должен быть признан типичным... Ранняя травма – защита – латенция – вспышка невротической болезни – частичное возвращение вытесненного: так выглядела схема развития невроза, установленная нами». Всё это Фрейд относит к психическому заболеванию индивида. Но и в жизни рода человеческого Фрейд допускает подобные коллективные процессы.
Он с уверенностью заявляет: «Полагаю, мы в состоянии расшифровать эти процессы и можем показать, что их симптомоподобными результатами являются религиозные явления. С появлением эволюционной идеи (и развитием антропологии применительно к пралюдям – Э.В.);; уже нельзя сомневаться, что человеческий род имеет предысторию, а если последняя неизвестна, т.е. забыта, то такой вывод имеет значение постулата».
                ТОТЕМИЧЕСКАЯ ТРАПЕЗА
Далее Фрейд для аргументации этого вывода цитирует собственную книгу «Тотем и табу», написанную в 1912 г.; под влиянием идей Дарвина и Аткинсона и приводит в этой книге описание отношений в семье первобытного человека так, как её реконструировал Аткинсон: В первобытные времена человек жил в небольших ордах, под властью сильного самца... Время не удаётся определить, привязка к известным нам геологическим эпохам не установлена, упомянутые существа, вероятно, ещё незначительно продвинулись в развитии речи.;; Важной частью построения является предположение, что указанная судьба касалась всех первобытных людей, т.е. всех наших предков. История излагается чрезвычайно сжато, словно единовременно произошло всё то, что на самом деле растянулось на тысячелетия (более вероятная цифра – на сотни тысяч лет и до начала исторической эпохи – Э.В.) и в этот период повторялась бесчисленное количество раз. Могучий самец был господином и отцом целой орды, неограниченным в своей власти, которой с жестокостью пользовался. Все особи женского пола – жёны и дочери – орды были его собственностью, как, видимо, и женщины, похищенные из других орд. Тяжкой была судьба сыновей, если они вызывали ревность отца: их убивали, кастрировали или изгоняли...
По естественным основаниям в исключительном положении оказывались младшие сыновья: под защитой материнской любви они пользовались старостью отца, а после его кончины могли заменить его. Считается, что отзвуки изгнания старших и выдвижения младших сыновей обнаруживаются в легендах и сказаниях (например, в русских сказках младший брат всегда Иван-дурак, но именно он совершал подвиги и возвышался над старшими братьями). Следующий решающий шаг к изменению этого первого вида «социальной» организации, должно быть, состоял в том, что изгнанные и живущие отдельной общиной младшие братья объединились, победили отца и по обычаям этих первобытных времён съели его, чтобы перенять его силу (идентифицировать себя с отцом, которого они ненавидели и боялись, но и почитали, как образец мужской силы и вождя племени, достойного подражания и мистического, тотемного, поклонения).
Фрейд по этому поводу замечает: «Существенно, однако, что этим пралюдям мы приписываем те же эмоциональные установки, которые с помощью психоаналитического исследования мы можем констатировать у современных примитивных народов и у наших детей». И далее: «Можно предположить, что после отцеубийства братья долго боролись друг с другом за отцовское наследство, добиться которого каждый хотел для себя одного. Понимание опасности и безуспешности этой борьбы, память о совместном освободительном поступке и эмоциональные связи друг с другом, возникшие в период изгнания, в конце концов, привели к примирению между ними, к разновидности общественного договора. Возникла первая форма социальной организации с отказом от влечений с признанием взаимных обязательств... иными словами с началом морали и права».*
И далее: «В идеале каждый индивид отказался от присвоения себе отцовского положения, от обладания матерью и сёстрами. Тем было установлено табу на инцест и требование экзогамии (см. выше в справке). В отношении с животным-тотемом полностью сохранилась первоначальная раздвоенность (амбивалентность, см. выше) эмоциональной связи с отцом. С одной стороны тотем считался физическим предком и ангелом-хранителем клана, его нужно было почитать и охранять, с другой – устанавливался праздник, когда ему была уготована судьба, постигшая праотца. Все участники праздника убивали и съедали тело (тотемическая трапеза по Робертсону Смиту). Это великое празднество в действительности было триумфом победы объединившихся сыновей над отцом»!! Фрейд утверждает, что «тотемизм с его почитанием заместителя отца, с амбивалентностью, засвидетельствованной тотемической трапезой, с установлением празднеств и запретов, нарушение которых каралось смертью, и есть первая форма проявления религии в человеческой истории, а её начало подтверждает явная связь с социальными формами и моральными обязательствами». Следующий шаг – антропоморфизм, очеловечивание почитаемых тотемных животных. Фрейд ещё раз подчёркивает, что «психоаналитическое исследование психической жизни детей на удивление изобилует материалом для заполнения пробелов в нашем знании первобытных времён. В качестве вклада в понимание очень важных отношений с отцом я сошлюсь только на зверофобию, на кажущийся странным страх быть съеденым отцом и на невероятную силу страха кастрации. В нашей конструкции нет ничего, что оказалось бы простой выдумкой, что нельзя было бы обосновать... в религиозных учениях и ритуалах признают элементы двоякого рода: с одной стороны фиксация на истории древней семьи и пережитках последней, с другой – воссоздание прошлого, повторное – после большого перерыва – возвращение забытого.
Особенно важно подчеркнуть, что каждая, вернувшаяся из забвения часть, наполнена особой силой, оказывает наибольшее влияние на человеческие массы и обнаруживает непреодолимые претензии на истину, против которых бессильны какие-либо логические рассуждения на манер credo quia absurdum, в переводе "верю, потому что абсурдно". Такую примечательную особенность следует понимать только по аналогии с психопатическим бредом... в бредовой идее всегда скрыта частичка забытой истины, которая при возвращении должна была искажаться и неправильно пониматься, и что навязчивая убеждённость, создаваемая бредом, исходит из этого зерна истины и распространяется на окутывающие его заблуждения. Одним из проявлений так называемой исторической истины мы обязаны признать и догматы религий, которые сами по себе обладают характером психопатического симптома, но в качестве массового явления избежали дробления. Ни одна другая часть истории не стала... столь ясной, как установление монотеизма в иудаизме и его продолжения в христианстве. Это религия праотца, с которой связана надежда на воздаяние, на особое положение...»

На фронтисписе фотография Зигмунда Фрейда


До встречи