Однажды, в энную весну...

Однажды,  в  энную  весну,
на  солнечной  поляне
уселись  трое  под  сосну -
обычные  «земляне».

На  месте  рот,  курносый  нос
и  пара  рук… И  что  же?
Узревши  вдруг  гнездовье  ос,
заволновались  тоже.

Забыты  ужин  на  пеньке,
усталость,  проза  жажды,
и  разговоры  о  линьке -
хитрец  срывался  дважды…

Один  был  сед,  другой  -  в  соку,
а  третий  зело  зелен,
но  каждый  гнул  свою  крюку,
своим  был  мыслям  верен.

Как  будто  истина  одна
на  всем  на  белом  свете,
и  именно  ему  дана,
он  за  нее  в  ответе.

Сплелись  на  той  поляне  враз
горячность,  нетерпенье,
осколки  слов,  обрезки  фраз,
и  стон, и  рев,  и  пенье!

Уж  день  истек,  взошла  луна 
в  обход  своих  владений,
взирает  с  ужасом  она,
как  ищут  что-то  тени.

Да  видно,  истина  легла
на  дно  глубокой  речки,
от  ряби  речка  та  бела,
в  ней  волны  как  овечки.

И  тени  возле  костерка,
слов  бросив  сотню  дюжин,
хлебнули  чай  из  котелка,
на  том  закончив  ужин.

Сморил  их  сон…  Костер  затух,
и  тени  скрылись  с  эхом…
Из  чащи  кто-то  крикнул: «Ух!»
и  закатился  смехом.

Шурша  крылом  слетела  вниз
солидная  ворона
послушать  истины  каприз
в  тени  широкой  кроны  -

но  забиякам  сладко  спать,
лишь  бред  объял  сороку –
уселась  падаль  доклевать,
решив,
       в  том  больше  проку.