Жизнь капала в кровь ниточкой надежды...

Спасенье капало в кровь ниточкой надежды,
Уснул на тумбочке нетронутый роман,
На стуле ворох брошенной одежды,
Дрожали руки… В голове туман…

Ночник стыдился запаха больницы,
По коридору шаркала сестра.
Моточек шерсти… брошенные спицы…
Боль притаилась, где-то… до утра…

Густело небо темнотою ночи,
Застыли звуки в вязкой тишине,
Жизнь становилась чуточку короче…
Холодный пот струился по спине.

Наутро вязкой тошноты приливы,
Совсем нет сил, опухшие глаза…
«Все хорошо… А как там ты, мой милый…?»
Не удержалась подлая слеза…

Предательски скатилась на подушку,
Расстроила… «Не хныкать! Соберись!
Не нужно подводить свою подружку,
Ты, лучше к ней веселою вернись!...»

Обход… Халаты… подлое удушье,
Не хочется так рано умирать…
«Как вы сегодня? Скоро станет лучше…
Спасибо! Я… уже… умею ждать…»

«Я буду сильная, и… не звоните маме.
Мы вместе с мужем будем выживать…»
Июнь качался в белоснежной раме…
Им так хотелось вместе убежать...

От капельниц, холодных коридоров,
От опустевших, безнадежных глаз,
От бесконечных хриплых разговоров,
Не дожидаясь ночи… вот сейчас.

Все бросить разом и пускай что будет,
Пускай судьба выносит приговор!
Ну, кто за это глупых их осудит?
Ну, разве что… больничный коридор…

Но в серой белизне пустой палаты,
Жила надежда, вера и любовь,
Как не любить, уж тридцать лет женаты…
И каждый день влюблялись вновь и вновь.

Надежда с верой возвращали голос,
Скрипели двери, путались слова,
Лез клочьями бедой убитый волос,
Предательски кружилась голова.

Любовь шептала: «будет все как прежде…»,
Ей эхом отзывался сердца стук,
Жизнь капала в кровь ниточкой надежды,
Спасения рождая хрупкий звук…