Страсти по Моисею Часть 1

                Частное исследование книги З. Фрейда «Человек
                по имени Моисей и монотеистическая религия»


                СТРАСТИ ПО МОИСЕЮ.
      (Публикация из книги "Записки любознательного человека". Э. Вакк. 2006 г.)

                А кто такой Толстой? Это Достоевский, что ли?
                Один из основателей издательского
                дома «Риццоли» в Италии

                ПОЧЕМУ Я НАПИСАЛ ЭТУ СТАТЬЮ

Начало ХХ века ознаменовалось великими открытиями и прорывом знания в областях, недоступных для мыслителей и учёных прошлых веков. Речь идёт, прежде всего, о плеяде пионеров атомного века от Планка, Бора, Шредингера, Эйнштейна, Фридмана до Эдингтона, Винера, Хаббла, Гел-Мана, Фейнмана и Стивена Хокинга. В биологии Уотсон и Крик, физики, изменившие ей ради генетики под влиянием небольшой книжки Э. Шредингера «Жизнь, что это? Глазами физика», расшифровали код ДНК. Н.И. Кобозев, в развитие идей Шредингера об антиэнтропии в средине прошлого века написал монографию «Исследование термодинамики процессов информации и мышления»;. Но ещё в самом начале ХХ века, как бы в параллель с этими титанами мысли, Зигмунд Фрейд создал революционное направление в психологии и психиатрии - метод психоанализа и одним из первых, будучи последовательным сторонником дарвиновской эволюции, в книге «Табу и тотем» обосновал, отталкиваясь от естественной эволюции коллективного сознания первобытных людей, истоки религиозного самоопределения человека, которое даже в начале XXI века занимает умы и чувства миллиардов людей, принадлежащих к самым различным религиозным идеологиям.
Почему Фрейд в последней своей работе обратился к образу Моисея, почему он занимал его мысли и чувства на протяжении десятилетий? Только ли потому, что хотел проследить исторические и идейные корни иудаизма, породившего ещё две великие монотеистические религии – христианство и ислам? Будучи последовательным атеистом, Фрейд, тем не менее, исследовал истоки религиозного сознания, желая проследить феномен эволюции человеческой психики и связать религиозность, как таковую, с самыми ранними признаками духовности и образом жизни древнего человека. Как в теории Большого взрыва и антропного принципа эволюции нашей Вселенной, венцом которой является человеческое сознание, так и в эволюции человеческой психики от примитивного мышления доисторического человека до появления феномена духовности, нравственности и идей гуманизма прослеживаются некоторые закономерности развития, которые, в частности, ещё в прошлом веке стали диктовать идею экуминизма, идею сближения монотеистических религий под единым богом. Видимо экуменизм нужен в качестве переходного этапа от религиозного сознания к просвещённому атеизму, в основе которого лежат два постулата: человеческая жизнь, как высшая нравственная ценность, и сохранение и развитие человеческого сознания во Вселенной, как уникального итога её собственной эволюции.
Всё это так, но был ещё один, очень эмоциональный порыв, страстное желание разгадки личности Моисея – основателя монотеизма. Для Фрейда фигура Моисея была той крепостью, которую великому психиатру необходимо было взять: понять, раскрыть секрет обаяния этой личности, чей образ покорил сознание Фрейда с той поры, как он увидел Моисея, сотворённого гением Микеланджело Буонаротти. Доказать себе и читателю, почему память об этом человеке и его влияние на судьбу цивилизации дают себя знать спустя три тысячи четыреста лет с той поры, когда Моисей возглавил исход евреев из египетского рабства.
Только перечитав, и не раз, последнее творение Зигмунда Фрейда, начинаешь понимать какой исполинский и изнурительный, изнурительный по объёму проделанной мыслительной работы, труд стоит за этой, в общем, небольшой книгой. Он заявляет сразу всем известным богословам, а их тьма, тех, кто так скрупулёзно и кропотливо на протяжении веков исследовал книги Моисея: «"Иду на вы". Я, Зигмунд Фрейд, еврей по рождению, заявляю: "Моисей был египтянином, но именно он внушил еврейскому народу религию, которая и сейчас имеет тот облик, который дал ей этот титан, прошедший когда-то по земле иудейской"».
Реакцию ортодоксальных отцов церкви не трудно представить.; Следует, пожалуй, сказать, что по части распутывания загадок истории, при почти полном отсутствии надёжных свидетельств, Фрейд оставил далеко позади знаменитых сыщиков Конан Дойла, Жоржа Сименона и Агаты Кристи.
Трагизм и трагикомизм истории создания этой книги состоит в том, что Фрейд делал этот труд тайно, почти анонимно, а третью часть вообще хотел оставить на хранение потомком, чтобы в лучшие времена, когда ослабнет удушающая хватка католической церкви, выступившей ярым противником метода психоанализа, уже после смерти автора, была опубликована вся работа. Но фашистский путч в Германии и аншлюс с Австрией заставил Фрейда в возрасте почти 78 лет эмигрировать в Англию. Именно там, в дружественной атмосфере классической страны демократии, Зигмунд Фрейд в год смерти – в 1939 году, успел полностью опубликовать этот труд.
 
                ПРЕДЫСТОРИЯ
Начиная эту, неожиданно свалившуюся на меня работу, причём свалившуюся в силу непонятного очарования довольно сложным для понимания и непростым по восприятию текстом, я невольно вспомнил Пастернаковского Гамлета: «Я люблю твой замысел упрямый // и играть согласен эту роль, // но сейчас идёт другая драма, // и на этот раз меня уволь». Драма ли? Скорее вселенская трагедия под названием «СТРАСТИ ПО МОИСЕЮ». Да и уволить меня уже поздно, затянуло...

                ИТАК, МЫ НАЧИНАЕМ
Автор так обозначает основные координаты действия:
Место действия: Древний Египет и земля Ханаанская, ставшая исторической родиной еврейского народа.
Время действия: начиная от XIV в. до н.э. и до наших дней.
Главные действующие лица: Фараон XVIII династии Аменхотеп IV, он же Эхнатон, правивший Египтом 17 лет, начиная с 1375 г. до н.э.; Моисей (Мозес) – вождь исхода евреев из Египта. Фрейд акцентирует: Мозе – чисто египетское имя.
Это сокращённая форма более полного имени, как например, Амон-мозе т. е. Амон-сын, или, аналогично Птах-сын. Также могло быть Тат-мозе (Тотмес) или Ра-мозе (Рамзес). Слово «мозес» с буквой «с» в конце слова появилось из греческого перевода. Фрейд не исключает, что египетское имя Моисея было одним из доказательств этнической принадлежности к народу Египта. Амон-сын по смыслу означало: бог Амон даровал сына. Для древних времён, по Фрейду, соотнесение этноса и имени было практически неизбежно. Он ссылается также на книгу Д.Н. Брестеда «История Египта» (1906), в которой Брестед утверждает, что «Моисей хорошо знал всю мудрость египтян».
Из книги Отто Ранка* «Миф о рождении героя»: «Почти все значительные культурные народы... в эпических произведениях и в легендах заведомо прославляли своих богатырей, легендарных царей и князей, основоположников религии, основателей династий, империй и городов, короче, своих национальных героев. Особенно они наделяли историю рождения и детства этих личностей фантастическими чертами, чьё поразительное сходство, более того, отчасти буквальное совпадение, в том числе у весьма удалённых и совершенно независимых друг от друга народов, давно известно и привлекало внимание многочисленных исследователей».

                МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
Фрейд предлагает по методике Гальтона;; сконструировать «усреднённую легенду», включающую в себя существенные черты всех этих историй. При этом получается следующая картина: Герой – ребёнок очень знатных родителей, чаще всего царский сын. Его рождению предшествуют препятствия, например, непорочность, либо, бесплодие, либо тайная – из-за внешних запретов или преград – связь родителей. Во время беременности или даже ранее имеет место благовещение (сон, прорицание), предупреждающее о его рождении, которое чаще всего сулит опасность отцу.
В результате новорождённый, в большинстве случаев по инициативе отца или заменяющего его лица, обречён быть умерщвлённым или подкинутым. Как правило, его в ящичке предоставляют воле вод.
Потом его спасают животные или простые люди (пастухи), а вскармливает самка животного или простая женщина.
Повзрослев, он весьма окольным путём вновь находит своих знатных родителей, с одной стороны, мстит отцу, а с другой – обретает признание и достигает величия и славы. Не напоминает ли эта история сказку Пушкина о царе Салтане: там и оговор сватьи бабы Бабарихи, и гнев отца, и жестокий приговор, и море-окиян, и бочка, в которой: «растёт ребёнок там не по дням, а по часам»? Как тут не сказать, что, в отличие от людей, вечны только сюжеты и мелькающие имена. Тут вам по Ранку и Моисей, и Кир, и Ромул. Сюда же в сходных фрагментах можно включить Париса, Персея, Гильгамеша и, даже! самого Зевса.;
Фрейд так расшифровывает этот кодированный текст: спускание ящичка в воду – символическое изображение родов, ящичек – материнское лоно, вода – родильные воды.
Вот пример из рассказа о себе основателя Вавилона (около 2800 лет до н.э.) Саргона из Аккада: «Я – Саргон, могучий царь Аккада. Моя мать была жрицей, своего отца я не знал... В своём городе Ацупирани, расположенном на берегу Евфрата, мать жрица забеременела мной. В тайне родила она меня. Она положила меня в корзину из камыша, обмазала её каменной смолой и опустила меня в большую реку, не поглотившую меня. Река принесла меня к Аки. Аки, водонос, по доброте души своей извлёк меня из неё. Аки, водонос, как собственного сына воспитал он меня. Аки, водонос, своим садовником сделал он меня. Во время моей службы садовником Иштар** полюбила меня, я стал царём и 45 лет царствую я». В этом прелестном отрывке бережно сохранена особенность стиля, что делает его особенно достоверным. В этом один из секретов притяжения древних мифов, их обаяния, унаследованного многими фундаментальными богословскими книгами.
Кодирование реальных физических событий и явлений природы в виде мифологизированных текстов с уходом в иррациональное, в мистику, вообще характерно для древних эпосов и (позднее) для фундаментальных «скрижалей» монотеизма.
Достаточно внимательно почитать суры Корана, Евангелия Нового завета или, например, книги Ригведы и Авесты древнеиндийского эпоса. (Расшифровка, раскодирование их текстов позволила индийскому учёному Тилаку установить, что прародина арьев была расположена за полярным кругом, примерно 70° северной широты, и отнести эти события к эпохе голоцена, т.е. максимального потепления климата примерно VIII–X тысяч лет назад, когда за полярным кругом шумели берёзовые и сосновые леса, и это были лучшие места для охоты и скотоводства;;;).
В случае Моисея его собственная легенда, по мнению Фрейда, в некотором отношении отличается от «классического» образца, где первая семья знатная, царская, а вторая, взрастившая подкидыша – простая. В легенде о Моисее он – ребёнок иудейских левитов небольшого достатка, а принявшая его семья – семья фараона. Принцесса воспитывает его, как собственного сына. Если обычный герой в течение жизни поднимается над своим низким происхождением, то Моисей от семьи владык Египетской империи нисходит к находящимся в рабстве детям Израилевым. Оба сценария недоказуемы.
Одни недостоверные сведения в 10 раз хуже любых других недостоверных сведений, так как убивают надежду.
Но Фрейд с упорством бойца, ищет выход из тупика. Он решает идти, по пути, как бы сейчас сказали, «фантастического реализма». А на самом деле он пытается решить задачу от противного и заявляет:
«А что, если бы Моисей был египтянином?»
И это вдруг даёт ему простор и перспективу для анализа многих исторических событий, увязанных с личностью Моисея (а ещё говорят, что история не имеет сослагательных наклонений, оказывается – имеет, по крайней мере, в методике научного поиска).

                ЕСЛИ БЫ МОИСЕЙ БЫЛ ЕГИПТЯНИНОМ
                ...Он был египтянином, которого
                потребность народа сделала евреем.
                З. Фрейд

С присущей ему осторожностью Зигмунд Фрейд считал, что правдоподобие не обязательно для истинного, а истина не всегда правдоподобна.
Возражение автора самому себе: черты иудаизма известного со времён исхода – величественный неприступный монотеизм; есть только один бог, он един, всемогущ, недосягаем; непереносимо созерцание его; невозможно представить его облик, никогда не произносимо его имя. В противоположность этому, в египетской религии существовало едва обозримое множество божеств различного достоинства и происхождения, несколько персонификаций великих природных сил, таких, как небо и земля, солнце и луна, даже иногда абстракции, подобные Маат (богиня истины, справедливости, порядка). Местные божества, как правило, были звероподобными, будто ещё не прошли путь от старых тотемистических животных.; Особо отличительный признак – наличие у египтян тяги к загробной жизни, культу бога мёртвых Осирису, самому популярному богу египтян. Еврейская религия полностью отрицала загробную жизнь. Принять культ Осириса евреи естественно не могли.
А если на трон посадить фараона-романтика?
Фрейд напоминает, что во времена славной XVIII династии, при которой Египет впервые стал мировой державой, около 1375 г. до н.э. (по уточнённым данным несколько ранее – в 1410 г. до н.э.) на трон вступил молодой фараон, которого по началу, как и его отца, звали Аменхотеп – Аменхотеп IV. Однако потом он сменил имя и не только его. Наверное, он был романтиком, если в ущерб делам государственным увлёкся новой религией, которую насильно навязал народу. Эта новая религия отличалась от традиционной, просуществовавшей тысячи лет. Новая религия, в отличие от традиционного многобожия, была, по сути, последовательным монотеизмом, это, вероятно, была первая попытка такого рода во всемирной истории. Вместе с верой в одного единственного бога, по мнению Фрейда, неизбежно рождалась религиозная нетерпимость, которая и до этого, и ещё долго после этого оставалась чуждой для древнего мира. Но правление Эхнатона (это его новое имя) продлилось всего 17 лет. Вскоре после его смерти новая религия, религия бога АТОНА, была искоренена, память о царе-еретике объявлена вне закона.
Брестед назвал Эхнатона первой индивидуальной личностью в истории. Но всё новое должно иметь определённые предпосылки в прошлом. По описанию Брестеда, автора «Истории Египта» (1906) в жреческой школе храма Солнца в честь Гора (Гелиополь) издавно жило стремление развивать представление об универсальном боге и подчёркивать этическую сторону его существа. С другой стороны, после завоеваний великого Тутмоса III, Египет стал мировой державой, и казалось логичным, что абсолютному владыке на земле – фараону, должен соответствовать культ единого бога, единого и для новых присоединённых территорий. Характерно, что с присоединением этих территорий стало заметно проникновение в Египет иностранных влияний. Это вообще характерно для любой империи. Достаточно вспомнить Римскую, Византийскую, Османскую империи, Британскую империю, не говоря уже о расцвете колониализма с метрополиями в Испании, Португалии и Франции, и, наконец, самую огромную – Российскую империю) Некоторые иностранные принцессы, в том числе жена Аменхотепа IV (Эхнатона) Нефертити – «женщина на все времена», стали царицами Египта.
В двух гимнах АТОНУ, сохранившихся благодаря гробницам в скалах и, вероятно, сочинённых самим Эхнатоном, он восславляет солнце как творца и хранителя всего живого, с рвением, повторившимся вне Египта в псалмах в честь еврейского бога Яхве лишь много столетий спустя. В одном из гимнов момент исключительности нового бога был высказан так: «О, ты, единственный бог, рядом с которым нет никого».* Называться Эхнатоном фараон стал примерно на пятый год правления, когда вражда между ним и жрецами, приверженцами традиционной религии Амона, достигла открытой враждебности. Эхнатон – угодный богу. Имя бога Амона было запрещено. Эхнатон покинул Фивы и ниже по течению Нила построил новую столицу Ахетатон (горизонт Атона). Теперь её развалины называются Телль-эль-Амарна. Преследование царём старой религии коснулось не только Амона. Повсюду в империи закрывались храмы, запрещалось богослужение, конфисковывалось храмовое имущество. Новая религия запрещала магию и колдовство, распространённые в старой религии. Эхнатон восстал также против культа Осириса. Противопоставление традиционной религии нельзя было продемонстрировать более наглядно и жестоко. Отнять у египтян загробное царство Осириса, последнюю надежду феллахов и рабов, а не только сильных мира сего – было святотатством. Этот романтик-фараон слишком рано заглянул в будущее.
Конец Эхнатона скрыт во мраке. Его зять Тутанхатон вынужден был вернуться в Фивы и убрать из своего имени имя бога Атона, теперь он стал Тутанхамоном. Под этим именем, благодаря раскопкам гробницы, его знает официальная мировая история.
Эхнатон, как истый романтик, жил в мире, им самим сотворённом, выпустив при этом бразды правления государством и не заботясь о безопасности империи.;; Наступила эпоха анархии и ослабления центральной государственной власти, Египет вновь потерял завоевания в Нубии и Азии. Наступило междуцарствие, XVIII династия угасла...



                До встречи во второй части