Кража

Значит, в конце 70-х прошлого века жил я, как сейчас помню, в общежитии московского пединститута на станции Перловская. И был у меня там приятель - молодой литературовед Володя А., фанат творчества Евтушенко. Володя организовал "Общество евтушенковедов", выдал первый членский билет (как Ленину) своему кумиру, а второй выписал себе. У Евтушенко есть об этом даже стихи, как бы, ироничные, но, вообще-то, самоудовлетворённые. Сколько членов было в "Обществе" - не знаю, но дело не в этом. Володя верой и правдой служил любимому поэту, многократно доказав свою искренность и беззаветность, за что был впущен  Евтушенко в дом, точнее, на переделкинскую дачу поэта. Случалось, Володя жил там неделями. Евтушенко его кормил, дарил иногда какую-то одежду, но - главное для Володи! - разрешал выгребать из мусорных корзин черновики. В общагу наш евтушенковед являлся со своим старым чемоданом, забитым этими нетленками. Относился ко мне Володя очень тепло и посвящал во все подробности текущей жизни первого поэта страны. К тому времени я тоже был "не лыком шит" - имел публикации в центральной периодике. Володя не раз предлагал устроить встречу с Евтушенко - показать ему стихи. Но я, с благодарностью, отказывался, ясно представляя содержание и тон разговора самопоглощенной мировой знаменитости с молодым стихописцем. Да и, как поэт, Евтушенко интересовал меня уже не сильно. Но возможность побывать на даче прославленного поэта, посмотреть его житьё-бытьё - конечно же манила. Кроме того, Володя обещал сводить на переделкинское кладбище, показать жилища великих и знаменитых. И я, на очередное его предложение, ответил, что готов с ним поехать, даже бутылку прихватить, но - когда Евтушенко на даче не будет. Еще одна важная, для предстоящих событий, деталь. Был я обладателем раннего сборника Евтушенко, которого не имел не только главный евтушенковед, но, по его словам, и сам автор. Володя выцыганивал эту книжицу, однако, предлагаемые им варианты обмена меня чего-то не устраивали.
Короче, заходит однажды мой приятель и говорит: собирайся, поехали в Переделкино! - Евтушенко с Батлер (тогда новая жена поэта) свалили заграницу . ... И вот, стою я, "раскрыв варежку", а передо мной деревянный сруб, почти что "божий чертог". Первым делом повел меня Володя за дом и показал "Джомолунгму" пустых бутылок из под шампанского. - И это он сам выдул?! - изумился я. - Ну-у, не один, не один, - рассмеялся Володя. Здесь уже остатки. Батлер - практичная баба!- целый грузовик сдала в стеклотару. Ладно, пошли в дом!
В доме нас встретила милая бабуля-домработница, сразу накормила своими пирогами с яблоками и напоила чаем. К Володе она относилась, как к родному внуку и была нам очень рада. Почаёвничав, отправился я глазеть по сторонам. Что запомнилось. Изнутри дом был обшит деревом. Довольно скромный, для возможностей хозяина, быт - никакой роскоши. В гостиной - огромный деревянный стол и при нём лавки. На стенах - картины Целкова. Помню еще потрясшую меня библиотеку - всё, о чём можно было тогда только мечтать: многотомные западные издания Гумилёва, Ходасевича, Волошина, Мандельштама, Цветаевой... - Пошли в спальню, - "очнул" меня Володя,- покажу тебе супер-пупер! Посреди комнаты стоял невероятной площади предмет. - Это кровать,- пояснил мой гид. Давай, ложись! Да не бойся ты, не укусит. Я осторожно прилёг. Подо мной захлюпало. - Чего там разговаривает?! - подскочил я. Володя радостно заржал. - Это - последнее достижение западной цивилизации!- провозгласил он, явно словами Евтушенко. Там в матрас вода налита. Подарок поэта молодой жене, для вдохновения! Моё знакомство с интимным прибамбасом молодожёнов прервала бабуля, отправившая Володю в магазин. А я вернулся к книжным полкам. Стоял я перед этими сокровищами, как буриданов осёл, и не знал за что ухватиться раньше... Володя застал меня с двумя книжками в руках: в одной - здоровенный "кирпич" словаря матерных слов и выражений Флегона, а в другой - малюсенькая "Парабола" Вознесенского. - А на эту поменяешь? - Володя кивнул на "Параболу". Евтушенко хвастался, что её даже у Вознесенского уже нет. - На эту - поменяю. - Ну так бери! - Ты чего, с ума съехал?! - Да брось ты! Тут, когда богема расслабляется, берут что попало, "почитать", и никто не возвращает. Евтушенко понятия не имеет, кто и какие книжки у него утащил. А сам хозяин, думаю, не стал бы возражать против  такого обмена, хи-хи-хи. - Ну, смотри, Володя, бери тогда сам.
Да простит меня высокая поэзия - всю ночь я провел за чтением Флегона. Побродив полдня по Переделкино, мы стали собираться в Москву. Бабуля заставила нас нарвать себе целую сумку яблок в евтушенковском саду. Урожай выдался тем летом небывалый -яблоки гнули ветки до земли. Я даже потом стишок "стариковский" написал.

Яблоко "белый налив"
взял я из вашего сада -
знает об этом ограда,
тайну мою сохранив.

Яблока белый накал! -
это от общей любви.
Я ведь ей тоже отдал
юные годы свои.

1978

Уже в общаге, мы обменялись книжками - каждый получил своего заветного поэта. Извини, Володя, если слышишь, что "сдал" я наш неблаговидный поступок. Но мне ведь известно - заслужил ты у Евгения Александровича много большего. Тем более, твоего любимого поэта, судя по недавнему фильму Соломона Волкова, заботит уже не Вознесенский, а разборка с Бродским.