73 дня среди русских кадзинов, ч. 3

3. «Мнение достойного переводчика»
   
    Статья даётся в сокращении: «Несмотря на продолжающийся в России уже не первое десятилетие ‘бум японской культуры’, в области перевода классической японской поэзии, где и раньше все обстояло не слишком благополучно, сложилась критическая ситуация. На фоне успешного развития блестящих отечественных школ перевода с английского, французского, немецкого, испанского, итальянского и китайского языков поступающие в продажу сборники японской поэзии выглядят зачастую либо как триумф воинствующего дилетантства, либо – что еще хуже – как попытки выдать относительно корректный, но ‘для красоты’ перекореженный академический подстрочник за поэзию, которой он по определению быть не может.
   
    Причины той трагикомической легкости, с которой ныне в печать отправляется любая поэтическая или псевдопоэтическая книжица с маркой ‘ Япония’, предельно просты: отток квалифицированных специалистов из сферы японской литературы, не приносящей доходов, коммерческий интерес издателей к ‘японской теме’ и отсутствие элементарных критериев в определении ‘поэтического’ и ‘не-поэтического’ перевода, которые, разумеется, всегда неизбежно присутствовали в работе с западной поэзией. Это в особенности относится к поэзии танка – самому изощренному и утонченному жанру японской лирики, существующему в канонической устойчивой форме, которая достаточно сложна для перевода. Если в переводе хайку все в основном зависит от правильного понимания текста и верно выбранной интонации (число же слогов может отличаться от оригинала), то в танка мы имеем дело с миниатюрным филигранно отделанным стихотворением твердой формы с четким метром и подвижной ритмической схемой, переполненном поэтическими аллюзиями и тропами на предельно сжатом пространстве.

К сожалению, если читатель возьмет на себя труд перелистать имеющиеся ныне на рынке сборники танка (и не только), он убедится, что подавляющее их большинство лишено даже намека на какой бы то ни было единый принцип перевода. За редкими исключениями одни и те же переводчики (число всегда было и остается невелико) в одном и том же сборнике прибегают то к белому стиху, то к верлибру, то к дольнику с ломающейся строкой, то к регулярному катрену с грубо оборванным концом, то к псевдопоэтической инверсии, то к введению квазиархаических неологизмов, а зачастую и просто к переложению гениального пятистишия незамысловатой прозой, разбитой для вящей убедительности на пять строк. Удачные попытки, если они есть, фактически нивелируются массой неудачных.

О передаче поэтических приемов говорить вообще не приходится, хотя они порой ‘разъясняются’ в примечаниях. Страшная чересполосица типична не только для бесцеремонных перепечаток из старых фондов или любительских поделок, но и для академических переводов последних лет с претензией на ‘высокую поэзию’, к которой почтенные ученые мужи и дамы – при всем уважении к их сединам - никогда ранее фактически не имели никакого отношения. Однако воцарившаяся на ‘рынке японской литературы’ вседозволенность и всеядность позволяет участвовать в нем кому угодно и с чем угодно, тем более, что корявость текстов, якобы проистекающую из оригинала, всегда можно скрасить иероглифами или картинками соблазнительных японских девиц легкого поведения в атласных кимоно, с пышными прическами и веерами.

Между тем самоочевидно, что от переводчика поэзии требуется, как от любого профессионала, прежде всего знание своего ремесла: владение любой или почти любой поэтической формой, рифмой и ритмом, способность при необходимости воспроизвести сонет и октаву, триолет и канцону, газель и рубаи. Ведь плохого скрипача или доморощенного любителя-виолончелиста не возьмут в симфонический оркестр, даже если он будет пытаться исполнять экзотическую восточную музыку… Это тем более очевидно в приложении к японской традиции, где поэтические формы и канонические приемы входили в плоть и кровь тысяч и тысяч авторов, закрепляясь в неизменном обличье на много веков. Однако на рынке ‘японской поэзии’ сии простые истины не работают.

Большинство издателей, ввиду плачевного отсутствия реальных поэтов-переводчиков с японского, к сожалению, пошло по пути публикации эклектических сборников, набитых самыми различными, произвольно состыкованными переводами, о которых в критике ныне принято говорить ‘или хорошо, или ничего’. Но ничего хорошего такого рода издания, профанирующие одну из лучших поэтических традиций мира, в себе отнюдь не содержат. Даже если в них попадаются отдельные удовлетворительные образцы, в целом такая книга может только сбить с толку читателя, внушая ему, что тончайшую лирику можно переводить как Бог на душу положит – хоть языком Псалтири, хоть языком Винни Пуха, хоть языком телефонного справочника, если только она написана на японском. Но это не так.

Твердые поэтические формы можно переводить только в адекватных – пусть и не идентичных – твердых формах, которые не допускают беспричинных вольностей… Иначе мы получим то, что уже получили сегодня – курьезы, нелепости и бесцветные подстрочники, которые по произволу переводчика с издателем выдаются за жемчужины поэзии и при молчаливом или громогласном одобрении критики вводят в заблуждение читателя.

Александр Долин
Профессор японской литературы
Международный университет Акита (Япония)


По-моему, здесь есть замечательные наставления для тех, кто хочет переводить и\или писать в жанре танка! С уважением, masyo».
   

    Вадим Розов:
    «Здравствуйте, Masyo!
Спасибо за интересное послесловие А.Долина. Я с удовольствием прочитал его и со всеми его положениями в принципе согласен. Но в то же время лишний раз убедился в том, как часто наши слова расходятся с нашими же делами. Если не трудно, прочитайте мои недавние комменты к двум долинским переводам в рубрике "Танка". С уважением! - В.Р.»
   
    Что же я предложил прочесть?

1. Аривара-но Мотоката, танка «Сложено в первый день весны, наступившей в старом году»* в транскрипции А. Долина:

    tosi no uti
    Faru Fa kinikeri
    Fitotosi wo
    kozo to ya iFan
    kotosi to ya iFan

* Новый год по лунному календарю приходится на конец февраля — начало марта по солнечному.

А вот перевод А. Долина:
   
    Год не минул ещё,
    а весна уже наступила,
    и неведомо мне,
    Как же звать теперь эту пору –
    «старым годом» иль «новым годом»!..

Далее мой комментарий: Уважаемый А. Долин! Спасибо за подстрочник. Приемлем ли мой вариант перевода, сохраняющий размер подлинника?

    Год ещё длится,
    а тут весна настала.
    Теперь не знаю,
    как звать мне эту пору:
    «год старый» или «новый»?

Такая же ситуация с танкой Ки-но Цураюки (868-946) -  «Сложено в первый день весны» (аллюзия на китайскую классическую «Книгу Ритуалов» («Ли цзи»), где сказано: «В первый месяц весны восточный ветер растапливает лед»).

Транскрипция А. Долина:
 
sode Fidite
musubisi mizu no
koForeru wo
Faru tatu keFu no
kaze ya tokuran

А вот перевод А. Долина:

В день начала весны
растопит ли все-таки ветер
тот покров ледяной
на ручье, где берем мы воду,
рукава одежд увлажняя?..

Вадим Розов («Извините за вторжение. Спасибо!)  даёт свой вариант перевода этой же танки, опять же - сохраняя размер подлинника:

Весенний ветер
растопит он ледовый
покров на речке,
где черпаем мы воду,
касаясь рукавами?


Теперь комментарий masyo на мои опыты-«экспромты»:

Вадим, надеюсь, это шутка)))))))))
(Вы тут решили ещё с А.Долиным словечком перекинуться)

ну что же...
я Вам отвечу, пока он сам "подтянется")))

всё очень просто - прочтите свои ранние стихи,
тогда Вам тоже станет всё понятно...
и то, к чему он сейчас пришел, и как бы следовало это делать раньше…но ведь написанное пером, не вырубишь... сами знаете

а что до Вашего варианта, то всё конечно,
познается в сравнении,
я люблю перевод А. Сандерса...
Вам приведу его, сохраняя авторское предисловие

*********************************************
В канун Нового года в Никитском ботаническом саду зацвели подснежники и другие первоцветы. Мне вспомнилась песня, написанная 1100 лет назад – «Сложена в день, когда весна возвратилась в старом году».

весна вернулась
хоть год не завершился
не знаю даже
как этот год назвать мне
прошедшим иль грядущим».


Вадим Розов с эпиграфом – «Шутить я рад, прислуживаться тошно!»

Ув. Масё, учитывая события Никитского сада, танка Алекса Сандерса - вне конкуренции! Только и там, наверное, весна не ВЕРНУЛАСЬ, а всё-таки НАСТУПИЛА. (Привередливый я "танкист"!)
Спасибо, что откликнулись за ПРОФЕССОРА. (Его Мотоката опубликован в августе этого года, а не в юности). А коммент на его Цураюку не посмотрели?.. А что делает В.Санович? (Я и до него добрался! Вы уж извините!) Неужели сайт даст всю его сотню подстрочников?! Вот один из примеров:

Танка (автор – Тэндзи-тэнно, тридцать восьмой император Японии (627 -671) – «На осеннем поле». Транскрипция В. Сановича:

Aki no ta no
Kariho no io no
Toma o arami
Waga koromode wa
Tsuyu ni nure tsutsu

Перевод, сделанный В. Сановичем:

На осеннем поле
Непрочный приют осенен
Сквозной плетенкой.
Оттого-то мои рукава
Что ни ночь от росы намокают.

Снова Вадим Розов, со своими «претензиями»: «Уважаемый В.Санович! Вы проделали большую работу. Но, к сожалению, все Ваши переводы скорее напоминают подстрочники. Почему Вы не соблюдаете канонов: 5-7-5-7-7? Например, эта танка Тэндзи-тэнно, по-моему, не в ущерб смысла и художественности оригинала могла бы прозвучать примерно так:

В осеннем поле,
В сени сквозной плетёнки -
Приют непрочный.
Так что роса ночная
Все рукава мне влажит.

(Можно было бы сказать "мочит", но это слово мне не очень).
Русский язык богат наверное не менее японского! Поэт-переводчик - не просто великолепный знаток чужого языка, он, прежде всего, - поэт! "Школа" поэтического перевода японской классики дисметрическим верлибром мне представляется сомнительной. Желаю Вам удачи!»

P.S. Небесполезно вспомнить (см. Литературную энциклопедию, Изд-во Л. Д. Френкель, 1925): «Японский язык, не имея слогов долгих и кратких, ударных и неударных и, следовательно, не имея стоп, построил свою стихологию, в частности строфику, главн. образом на определенном числе слогов в стихе (строке)… Господствующая в японской Бунгаку (книжная поэзия) уже много столетий строфика основана исключительно на 5 и 7 слогах в стихе».

Строки из моей «рэнги» «О виршах»:

«Знай, подражатель:
Стихов японских тайну
Скрывает иероглиф.

Японоведам,
Переводящим «танка»
Стихом свободным, -
Совет: забравшись в танки,
Попробуйте попрыгать».


    2-го декабря, как бы в поддержку именитых переводчиков-японистов, masyo обратилась ко мне, «с размахом», поставив вопрос ребром: «Я прочла Ваши варианты к переводам… а давайте просто отбросим то, что Вы умеете писать в размер, это всего лишь один пункт в твердых формах... а дальше опять внимательно читаем Долина: 1.канонический образный строй; 2.каноническая метрика; 3.канонические художественные приемы: 4.каноническая лексика. Скажите сами, Вам это удается?»
   
     - Чтобы всё это «каноническое» удавалось, пожалуй, нужно быть, прежде всего, японцем и, желательно, к тому же, «каноническим» дзэн-буддистом, - подумалось мне тогда.
   
    Так начался, увы, последний, но и самый благотворный месяц моего общения на сайте «Японская поэзия» с русскими кадзинам (пишущими танка) и с русскими хайдзинами (пишущими хайку-хокку).

Илл.: Кацусика Хокусай (гравюра).

(Продолжение следует)