***

Привыкшая к сентябрьской ворожбе,
Она роняла высохшие листья,
И дождь грибной растерянно робел,
И радуги нечаянные висли...

Как будто лету спать под желтизной
Ещё века, а может быть и боле.
Она была богиней и женой,
Я был её видениями болен.

И был не равен самому себе,
Как эти листья, что меняют свежесть
На золотистый цвет, полёт и бес-
словесность обречённую на шелест.

И каждый лист, как жёлтый воробей,
Слетал и обучался листопаду...
Привыкшая к сентябрьской ворожбе,
Она зажгла осеннюю лампаду.

*

Она молчит, молчит так громко,
Лишь листья стаями летят
За осень с индевелой кромкой,
Надеясь с белого листа
Уйти в иное исчисленье,
Где жизнь не чёрствый черновик,
Но только, верно, нет честнее
Последних чиркнутых кривых.
Где их вмороженным зигзагам
Сродни лишь мёртвая петля,
Которой цвет и почерк задан,
В которой с шелестом летят
Они туда, где спать сугробам,
И места нет для них живых,
И, где они вмерзают в годы
Объятий белой тишины.