***

В конце концов, я приду к тому, что мне не за что тебя порицать.
Пара мелких грешков твоих… девять, десять, одиннадцать…
И дурная привычка самое отрицание отрицать.

Подлецу всё к лицу. На тебе, мой друг, нет лица.
Всё, о чем я тебе говорю - берёзовая пыльца.
От свинца и венца храни Боже тебя, глупца,

Неоперившегося скворчонка, по сути ещё юнца,
Выросшего (как сорняк, как бурьян) без отца,
Ежедневно доказывающего: бурьяну не место у моего крыльца.

В конце концов, я приду к тому, что мне незачем тебя вспоминать.
Каждый раз всю родню твою поминать, начиная с «е**** мать».
…А соседского лабрадора почти так же здорово (как и тебя) обнимать.

Вот только что-то не дышится без тебя. Никак.

Без музыки так постыло – киньте кто-нибудь в автомат пятак.
В моей маленькой внутренней комнатке (шило на мыло)
                был монастырь – а теперь кабак.
По дешевке в нем наливают, на сдачу дают табак.

Ты зайдешь однажды, а у меня, как на зло, бардак.

Шумно и людно, как летом в парке - здесь все время полно зевак:
Они сбредаются посмотреть на того, кто теперь мне враг...
И я выпровожу тебя: –«Как дела?» - «Уходи. Никак.»

А после буду, нервно сжав тряпку - бывший мой белый флаг -
Тереть и тереть без конца им стол, закусив кулак.