Про талант

       В интернате у тебя обязательно должен быть какой-нибудь талант. Чтобы тебя не затёрли в угол. Заметили. И приняли в стаю. Когда я там очутилась, я это сразу поняла. Или, скорее, почувствовала. Не то чтобы я чего-то заранее боялась – с чего бы? Но ухо держать надо востро. Это я уже знала. Потому что в свои девять лет успела поучиться в двух школах – на Украине и тут, в Омске, в кичливой Девятнадцатой. Потом маме помогли устроить нас с братом сюда.
       Ну… Справлюсь, поди, и с этим испытанием – где наша не пропадала!
       …Разве что в интернате… В интернате я впервые.
       И я знаю, что на самом деле я трусиха. Но больше-то об этом не знает никто? Вот-вот. Вот! Пусть и дальше не знают!
       На обеде в столовке я, взяв с тарелки ломоть хлеба, стала остервенело отрывать от него зубами куски – резко, лихо. Все сразу посмотрели на меня с уважением: не беззубая новенькая-то, везёт же людям! И поэтому похожая на мальчика стриженая девочка, несомненный вожак стаи, видимо, обалдев от неожиданности, не потребовала тут же отдать и мой компот ей – почти все остальные компоты она уже выдула.
       Я компот не любила, но зачем-то придвинула стакан к себе. Получилось нечаянно демонстративно. Похожая на мальчика девочка недобро сузила глаза. Я посмотрела на неё открыто – не от бесстрашия, а от удивления: сколько же может в человека влезть? Подумать только –  к о м п о т а!  Да его и порцию-то не одолеешь…
       И я в смятении отхлебнула из стакана слева, который моя соседка ещё не успела передать. Стриженая дёрнулась было, но осеклась под строгим взглядом – кто-то из взрослых проходил мимо как раз. Наверное, я побледнела – щекам вдруг стало холодно. Мальчуковая девочка – та по-хамелеонски меняла цвета. А моя остолбеневшая сперва соседка торопливо зашептала, наклонившись над тарелкой для конспирации: «Ой, отдай компот Верке, а то плохо будет…» – «Верке плохо?» – «Нам! Этой гадине-то что сделается?..» – «А тебя как зовут?» – «Меня Любка. А ты Люда, я знаю… У тебя, наверно, зубы крепкие – вон ты как кусаешь хлеб-то… Молодец! Но с Веркой всё равно лучше не связывайся – она злющая. И вообще…»
       Что «вообще», я уточнять побоялась; я в три нервных глотка допила чужой компот и принялась за свой…
       Тишина, к которой призывали плакаты и учителя: «Когда я ем, я глух и нем!» – образцово-показательно повисла над нашим столом.
       Прилипнув немигающими с перепугу глазами к пунцовой теперь Верке, я машинально повторила фокус со зверским поеданием хлеба…
       …и Верка сдалась! Подумала, наверно, что я ей не по зубам.

       …А! Знаете, какой талант был у Верки? Кроме безраздельной любви к компоту? Густющие волосы! Коротенькие, но частые-пречастые, как мех! Не волосы, а дебри! «Это из-за вшей, – пояснила однажды снисходительно Верка, – меня же брили налысо, знаешь, сколько раз? Сиксилион! И голову ещё дрянью какой-то мажут… Бензином, наверно. Потому что "бензинсекция" – ну, как-то так называется… А они всё равно заводятся! – говорит Верка гордо. – Сами собой».
       Да-а-а-а… В чём в чём, а в этом мы Верке страшно завидовали – волосы! Мечта каждой девчонки. Мы даже пытались заразиться от неё вшами, чтобы и нас каждый понедельник водили на загадочную "санобработку", но тщетно: сколько ни тёрлись мы со счастливицей головами, сколько ни прикладывали её подушку к своим "мышиным хвостикам", ничего не получалось. Вши не заводились!
       …Не иначе, боясь наших "тараканов"...