Аленький цветочек

               
               
В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.





В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.
















                В.Михеранов

                Аленький цветочек.
                (новый пересказ)

В некотором царстве или государстве,
Жил купец богатый, вроде как челнок.
Ездил за границу, в хлопотах, в мытарстве.
Сколотил наследство, даже ещё впрок.
Где-то за телушку, он давал полушку.
Дома, по прибытии, оптом за рубли.
Зелья не чурался, жил на всю катушку.
Руки, словно грабли, всё себе гребли.
Дочерей имел он, девушек отменных.
Стройных, симпатичных - ноги от ушей.
В планах выдать замуж только за военных,
Остальных, бывало, с дому гнал взашей.
                Дочерей любил он, а меньшую очень.
Баловал, старался всё для них отдать.
Жить с отцом не сладко, это, между прочим,
Он хоть очень добрый, далеко не мать.
Вот собрался как-то наш купец порочный
Вновь на барахолку, только за бугром.
Где-то услыхал он, что базар восточный
Славен дешевизной, золотом, скотом.
Сели, на дорожку, в горнице все вместе.
Дом у них шикарный, нечета другим.
Обратился к старшей, вроде, как к невесте:
«Что ты видишь к свадьбе самым дорогим».
Покраснела дочка, но с искристым взором …
«Привези мне скромный золотой венец,
В ярких самоцветах, с кружевным узором …
Пусть он будет вместо свадебных колец.
Очень мне хотелось, чтоб сияли камни,
Чтоб от них и ночью было словно днём.
От вельмож придворных до псаря на псарне,
Помнили и знали, что МЫ здесь живём».
Средняя девица, что лицом похуже,
Тоже чуть зарделась, глазки в потолок:
«Мне другой подарок, кстати, очень нужен
И купить, я знаю, может лишь знаток.
Есть, отец, на свете зеркало чудное,
Где-то на Востоке, всё из хрусталя.
Смотришь, хоть спросонья, а лицо такое …
Словно из журнала иль календаря».
Младшая дочурка прошептала тихо:
«Не нужно мне злато, чудо - зеркала.
Скучно будет в доме, с детства я трусиха,
Буду ждать в светёлке, как всегда ждала».
Слёзы побежали, вынула платочек
И к отцу прильнула, телом всем дрожа:
«Привези мне, папа, аленький цветочек …»
«Режешь меня дочка, режешь без ножа.
Где тебе достану я цветочек этот?
Чем он хоть разнится от других цветов?
Обрисуй конкретно все его приметы,
Если где увижу, я купить готов».
«Я не знаю точно, где цветы такие,
Только знаю точно, краше его нет».
«Дочка, алых много, выбирай любые,
А какой красивей? Кто мне даст совет»?
Попрощавшись с домом, он уехал с миром.
Много стран увидел, много вёрст прошёл.
Зеркало устроил и венец с сапфиром,
А цветочек алый, так и не нашёл.
«Кто ж тебе дочурка подсказал такое?»
Про себя подумал: «Чья же это блажь?
Почему нельзя, что-нибудь другое?
Кто-то явно хочет мне сказать, шабаш».
Так, идя по лесу, вышел на поляну,
Видит замок древний, как для короля.
Вмиг перекрестился и поплыл, как спьяну,
Закачались разом небо и земля.
Не упал, качнувшись, видит это диво.
Сад прекрасный, только всё не как у нас.
И цветы на клумбах, сказочно красивы,
У пруда павлины, золотой окрас.
Ни души не видно, никого не слышно …
                «Неужели, правда – я уже в раю?
                Господи помилуй! Как же это вышло?
Чьи это владенья? Где сейчас стою?»
Заурчал желудок, захотел покушать.
Не успел подумать, вмиг накрытый стол.
Словно кто-то рядом мог его подслушать,
Видно этот кто-то знатный хлебосол.
Стол накрыт по барски, кушанье отменно.
Здесь филе форели, сёмги, судака,
И суфле из крабов, спаржа непременно,
Рябчики с салатом, вальдшнеп - табака
Поросёнок с вишней – сделано по-царски,
Рыжики в сметане и паштет угря,
Молодая репа, печень по-гусарски,
Пунш из мараскина, окорок вепря.
Вина – в магазинах не видал такие:
Го-сотерн, малага и мускат-люкель,
Кюрасо, шартрезы, а шабли какие …
Ром ямайский, херес и шотландский эль.
На десерт фисташки, мусс из земляники,
Путти-фрутти с джемом, сверху в миндале,
Кофе, чай с ликёром, тортик из черники,
Крем-ройяль отдельно или крем-брюле.
Пообедав плотно, он пошёл по парку,
Вся лесная живность скачет, не таясь.
Подошёл к малине и вспугну цесарку,
Убежала, белка, весело смеясь.
Вдруг, как при пожаре, полыхнуло где-то
Озарился светом парка закуток.
Подошёл поближе, мать моя, да это!
Милый мой, желанный аленький цветок.
Скромно на пригорке, в стороне от замка,
Излучает нежность, словно Херувим.
Алые листочки, словно для подарка,
С неземным свечением, сердцу дорогим.
Подошёл к цветочку, низко поклонился:
«Как тебя я долго, милый мой, искал.
Я прошёл полмира, очень истомился…»
Прошептал молитву и цветок сорвал.
Почернело небо, ветер, как взбесился,
Гнул к земле, нещадно, ели и дубы.
Ужас!!! Что такое? Может сон приснился?
Вся природа словно встала на дыбы.
Молнии и грохот, словно при бомбёжке,
Ветер рвёт и мечет, всё вокруг круша,
Может искалечить, расшибить в лепёшку.
Ничего не видно в метре не шиша.
Вдруг подходит нечто, для купца он кто-то,
Чистый Квазимодо, Снежный человек.
Весь в шерсти, похоже, дом его болото,
Зыркает глазами, не забыть во век.
Голосом, достойным труб Иерихона,
Прогудел: «Зараза, что ты натворил?!
Не было надёжней для цветочка схрона.
Кто тебя направил? Кто подговорил?
Ты умрёшь! Обратно нет тебе дороги.
Загубил цветочек, с ним и я помру.
Ту, купец, виновен, а законы строги,
Сдохнешь, как собака, завтра поутру.
Я ж тебя, как друга, встретил дружелюбно,
Угостил по-царски, показал свой сад,
А цветочек этот не живёт прилюдно,
Он мой корень жизни, больше, чем собрат».
Тут купца, как плетью, сразу осенило.
Боже мой! Попался в жуткий переплёт.
Это Чудо-Юдо явно не простило,
Что сорвал цветочек. Точно гад сожрёт!
Рухнул на колени и, сморкаясь, плача,
Сопли вытирая, в голос закричал:
«Ты прости лохматый, я не вор, тем паче,
Я желанье дочки младшей исполнял.
Очень уж просила аленький цветочек,
Не нужны ей были злато, жемчуга.
Добрая, ранима, словно мотылёчек,
Мне она, пойми ты, очень дорога.
А всего их трои, я их почитаю.
Всем везу подарки: старшенькой венец,
Зеркало для средней, для чего, не знаю.
Да, пойми ты, леший, всё же я купец!
Ну, продай цветок мне этот злополучный!
Не торгуясь, сколько? Хошь озолочу?»
«Вижу, может сделка стать благополучной,
Только вот расчётчик я другой хочу».
Почесал хламина лапою под мышкой,
Поскрипел клыками, сделал трубкой рот,
Брови вправо, влево, прогудел с усмешкой:
«Сделаю с тобою всё наоборот.
Значит так, пока, … убивать не буду,
Я решил с тобою чуть повременить».
«Ну и что надумал? Гнев твой не забуду,
Буду ждать, что будет, так тому и быть».
Вроде как заснуло чудище лесное …
Нет, прищурил глазки и слегка сопит.
А купец извёлся:  «Что ж это такое …
Сколько можно думать? Он уже храпит?»
Вдруг глаза открылись и купец услышал:
«Можешь взять цветочек, дочке подарить.
О твоих проделках многое наслышан,
Будь со мною честен, лучше не темнить.
Как домой прибудешь, дочерям расскажешь,
Как всё получилось, что ты натворил.
Не скрывай подарки, всем цветок покажешь,
Расскажи о цвете, что я говорил.
Обрисуй подробно, что успел увидеть.
Обо мне ни слова, это ник чему.
Расскажи …здесь тихо, некому обидеть,
Делай всё что хочешь и без почему.
Расскажи о парке, как он необычен.
Здесь зимы не знают, круглый год цветёт.
Созреванье фруктов  -  цикл круглогодичен,
Здесь любовь совместно с красотой живёт.
А теперь о главном, дочерей послушай.
Если кто захочет так всю жизнь прожить,
Будет здесь хозяйкой, только дорогушей,
Вся природа, звери будут ей служить.
Согласится кто-то, ждёт тебя прощенье,
Будешь гость желанный, если захотишь.
Стол всегда накрою, будут угощенья.
Как договорились, обо мне молчишь.
Вот тебе колечко, перстень с бриллиантом,
Как оденешь, будешь дома без хлопот.
Перстень необычный, но с таким талантом,
Он тебя доставит к дому до ворот.
Дам на уговоры ровно трое суток.
Обещай, советуй, дуру не валяй.
А не согласятся в этот промежуток,
То простись со всеми, на себя пеняй.
Если согласится кто-то из девчонок,
Дай ей перстень этот и ещё цветок.
Объясни, как надо, ты же не ребёнок,
Так что в путь, до встречи, жду вестей, дружок».
Взял купец, спокойно, все свои товары,
Как – то сразу грустно сделалось ему.
Поклонился Чуду, как знакомый старый.
Вроде при богатстве, … только всё к чему?
А лохматый смотрит из кустов калины,
Как он собирается, молча, не спешит.
                Не торопит гостя  -  ждут его смотрины,
Пусть соображает, душу ворошит.
Как не ноет сердце, а зовёт дорога.
Перстень взял и тихо сам себе надел.
Вспышка! И стоит он около порога,
У крыльца родного. Вот и прилетел.
Свой багаж проверил, вроде всё на месте.
Сундуки с товаром, дочерям презент …
И в смущеньи диком, как жених к невесте,
Взял за ручку двери и открыл в момент.
В горницу заходит, визг на всю округу,
Дочери на шею, слёзы в три ручья.
Завели, спонтанно, хоровод по кругу,
Косы разлетелись, не поймёшь где чья.
Радость неподдельная, есть на то причина,
Жили ожиданьем, ждали до конца.
Плакали в подушку, мучили кручина,
Очень, очень ждали своего отца.
Только успокоясь, вспомнили подарки.
Старшая тихонько взяла свой венец.
Глазки заблестели, словно у овчарки.
«Я гожусь, что дома есть такой отец!
Мне теперь не стыдно показаться людям,
Роскоши такой не видела нигде.
Красоте и дальше радоваться будем,
Ты для нас опора, дома и везде».
Средняя, потупясь, подошла поближе,
А отец лукаво смотрит в потолок.
«Почему подарка своего не вижу?
Может быть, замену взял и приволок?»
Рассмеялся громко, он любил подначки …
«Получай, родная, вот твой сувенир.
Порешав изрядно ваши я задачки,
Для себя открыл я, в чём-то новый мир.
Зеркало твоё довольно необычно,
Даже на Востоке больше нет таких.
Видеть всё пушистым, как то неприлично …
Может быть, поищешь глупостей других?
К младшей обернулся: «Слава Богу, сладил!»
К сундуку нагнулся, был там закуток.
Вынув осторожно, ласково погладил
В золотом кувшине аленький цветок.
Дом весь озарился неземным свеченьем,
Воздух вдруг наполнил нежный аромат,
Мир вокруг залился музыкой, весельем,
И сияньем, словно солнечный закат.
«Что ж бери дочурка свой цветочек алый.
Он живой не бойся, он не из огня.
Отдохну с дороги, я такой уставший …
Завтра расскажите, как вы без меня».
Не посмел открыться, всё и как там было …
«Может зря?» – подумал: «Надо быть смелей?»
Вспомнил обещанье, так в груди заныло …
Лёг и отключился … утро мудреней.
Наступило утро, стол уже накрытый.
Дочки, как синички, порхают вокруг.
Взгляд у каждой добрый, чистый и открытый.
Выпечка, варенья – дело ихних рук.
А похвастать есть чем: здесь пирог с грибами,
Блинчики с икоркой, заяц заливной,
Пудинг из каштанов, колбаса салями,
Стерлядь на шампанском, щавель молодой.
Самовар пузатый в центре, как и надо.
Чай индийский, тайский – всё издалека.
В вазе джем из вишни, горка мармелада,
Местного разлива чарка коньяка.
Так разволновался наш купец бывалый,
Так был ошарашен сервировкой, что
Прослезился скупо, он же крепкий малый …
«Вот они подарки! Что привёз – ничто!»
Ну, конечно должен рассказать всю правду.
Запретил лохматый? Да нельзя им врать!
Пусть решают сами, опрокинув чарку,
Попросил послушать и решил сказать.
Говорил, как сильно поражался миром,
Про базар Дамаска и про бедуин.
                Про Сиам и персов, про Бейрут с Каиром …
Было одиноко, когда был один.
«Твой венец парадный я купил на Мальте».
Старшая довольна, бровью повела.
«Там дома из камня ставят на базальте,
А затем шлифуют стены добела.
С зеркалом хрустальным было чуть сложнее.
Если бы кривое, то вопросов нет.
Только в Палестине, в лавке у еврея,
Наконец, увидел я тоннеле свет
Третье пожеланье было самым сложным.
Сколько мест объехал, ну хоть волком вой
В чём-то, был напорист, был и осторожным,
Было, что жалели, как, мол, с головой?
Если откровенно, потерял надежду.
Бился, как о стену, без еды и сна.
Сколько раз, не помню, поменял одежду …
Но при всех мытарствах, цель была одна.
Вот иду по лесу, где и сам не знаю.
Чьи это владенья? Чья это страна?
Помутился разум, с чащи вылезаю,
Вышел на поляну, вся в цветах она.
Впереди, как остров, замок расчудесный.
Белый мрамор, яшма, фрески, витражи.
Птицы на аллеях формы неизвестной,
А людей, как понял, нету не души.
Чтобы съесть, подумал, тут же стол накрыли.
Неспокойно стало как-то на душе.
Чую, кто-то рядом, мысли заходили,
Стал искать глазами и кричать уже.
Никого не видно и не отвечают …
Да и Бог с тобою, сел за стол, поел.
Крикнул в лес ещё раз, как, мол, величают?
И опять молчанье – он мне надоел.
Только встал со стула, стол исчез мгновенно,
Стало неприятно это волшебство.
Что это за шутки? И одновременно
Как-то не серьёзно это баловство.
В небольшом смятеньи, вышел, осмотрелся.
Парк шикарный, краше не видал нигде.
Орхидеи, розы, … Эх! Не наглядеться!
Белки, зайцы, козы бегают везде.
Вижу свет какой-то, … не без интереса,
Подошёл поближе и мгновенно взмок.
Прямо на пригорке, на опушке леса,
Как костёр, светился аленький цветок.
Грешным делом думал, что умру от счастья.
Подошёл и нежно я сорвал его.
С этого момента начались несчастья,
Всё загрохотало, рядом никого».
Вдруг услышал голос, как из подземелья»
«Как ты смел такое? Ты что здесь живёшь?
С виду образован, вроде не с похмелья,
За такое дело здесь ты и умрёшь».
«Я его не видел» - тут купец слукавил:
«Но по рыку понял, он не человек.
Рассказал про вас, что одних оставил,
Про подарки тоже с памятью навек.
И опять из леса голос тот же зычный»
«Хочешь, как и прежде с наслажденьем жить?
Пусть любая дочка, лучше кто приличней,
Жить сюда прибудет, заодно служить.
Дал на размышленье ровно трое суток.
                Что же будет дальше? Всё, как обещал.
Попрощайся с домом, мне ведь не до шуток.
Говорил спокойно, даже не стращал.
Вот и всё, родные, а теперь решайте,
Что нам делать дальше, как себя вести.
Время есть подумать, зря не обещайте,
Кто из вас возьмётся этот крест нести».
Старшая с ухмылкой: «Знаешь что, папаша,
Я ещё пока не тронулась умом.
Пусть меньшая едет, эта радость ваша,
И цветок прихватит с золотым горшком.
Ей цветок был нужен? Он ей душу греет?
Вот и пусть она явится к нему.
Пусть ей угождает, раз он всё умеет.
Мне же перспектива эта ни к чему».
Средняя не стала долго изъясняться:
«Не могу я дом свой бросить навсегда.
Если б из-за зеркала стали б к вам цепляться …
Всё из-за цветочка? Я причём тогда?
Если влип с цветочком, пусть меньшая едет,
Ей и карты в руки всё там объяснять.
Обижать, похоже, леший не посмеет.
Вдруг она сумеет на него влиять».
Выслушала молча рассужденья старших,
Как когда то было, бросилась к отцу:
«Не узнать сестричек, кто есть кто, забывших,
Ссориться, ругаться просто не к лицу.
Если я причина наших всех несчастий,
Значит, мне продёться, там держать ответ.
Я поеду к Чуду и от всех напастей
Там найду защиту, может быть совет.
Не судите строго, не ругайте лихо.
Аленький цветочек  -  он не виноват.
Знать судьба такая, я убуду тихо,
А цветок желанный для меня, как брат».
Обняла сестричек, те конечно в слёзы.
Наш купец в сторонке, потускнел и сник.
«Что ж прощай мой домик, милые берёзы».
Перстенёк одела и исчезла вмиг.
Не успела толком даже испугаться,
Видит зал громадный, сказочно богат.
Белые колонны золотом искрятся,
Стены украшает радужный агат.
Пол вест из мозаик, сложен аметистом.
Здесь рубин и яшма, горный малахит.
Люстры – сталактиты в хрустале лучистом,
Блеск их дополняет нежный хризолит.
В центре зала стол, белый и овальный,
Весь в резных узорах, жемчугом горит.
Ножки золотые в форме специальной,
Ввиде лап звериных, словно лев стоит.
Стол накрыт красиво и с большим размахом,
Словно мир собрался здесь на вернисаж.
Сделано с любовью, явно не под страхом,
Просто загляденье, полный антураж.
Здесь омары в кляре, плавники акулы.
Маршель из лосося, с гренками бекас,
Пунш из барбариса, просто сводит скулы,
С хреном и малиной монастырский квас.
На десерт предложен киви и бананы,
Персики, цукаты, красный виноград,
Сочные гранаты, ананас, каштаны,
Дыни, апельсины, белый шоколад.
Всё в цветах, такого никогда не знала:
Сакура с Хоккайдо, розы сорт «Кармен»,
Ландыши, подснежник, лотос из Непала,
Эдельвейс альпийский, нежный цикломен.
Вдруг, как фейерверком красками играя,
Засветились стены в солнечный агат.
Вспыхнул свет небесный, как ворота рая,
Вроде, как реклама или, как плакат.
«Будь здесь, как хозяйка, ничего не бойся,
В доме сотни комнат, все они твои.
За родных и близких ты не беспокойся,
Сделаю, что хочешь, только говори».
По–девичьи робко взяла угощенье,
Понимая ясно, это всё не сон.
А сама в смущеньи, всё, как наважденье,
И хозяин рядом – не видать где он.
Посмотреть решила комнаты поближе.
Стол исчез, как будто не было его.
Холл располагался этажом чуть ниже,
Жалко только в холле нету никого.
Первая из комнат на манер восточный
Вся в коврах персидских, слышен звук зурны,
Запах от кальяна, необычно сочный,
И над всем витает призрак старины.
И сама мгновенно вся преобразились.
Тонкие одежды на восточный лад.
Как Шехерезада, красотой пленилась,
Нежная, как спелый, сочный виноград.
Дальше зал японский с видом Фудзиямы
И, как дополненье, тут же кимоно.
Росписи на стенах в стиле хираганы.
Чисто по-японски, яркое панно.
Шла, как по музею, вот зал махараджи.
Облачили в сари, звёздочка на лбу.
Всё без повторений, не увидишь дважды,
Как ушедший возраст, как свою судьбу.
В залах бесконечных потеряться можно,
Вышла на ступеньки и спустилась в сад.
Отдохнуть решила, села осторожно,
Тут же чайный столик, как и час назад.
И опять большие буквы на фасаде:
«Не пугайся больше! Кушай, отдыхай.
Я с тобою рядом, как солдат в наряде.
Я твой друг надёжный, я не злопыхай».
Закрутились дни, как в водовороте.
Впечатлений море, каждый день сюрприз.
Жизнь провинциалки в полном развороте,
Исполняют тут же просьбу и каприз.
Основное время проводила в парке,
В этом было что-то, вроде как кураж.
Фауна и флора вся, как в луна-парке.
Для передвижения конный экипаж.
В парке уживалась флора всего мира;
И ливанский кедр, и канадский клён,
Баобаб и даже пальмы из Заира,
Кока с Парагвая, вологодский лён.
Здесь увидеть можно сельву Амазонки,
Есть тайга Сибири и долины Альп,
Рощи Пиренеев, где живут испанки,
Прерию пампасов, где снимали скальп.
Можно встретить зайца, можно крокодила,
Кенгуру, бизона, горного козла,
Рыжую лисицу, добрую гориллу,
Цаплю и фламинго, андского орла.
Чувствуя заботу, даже скрытность малость,
Часто навещала аленький цветок.
Рос на том же месте, излучая радость,
Красоту и нежность, свежести поток.
Птички подлетали сказочных расцветок,
С щебетом, игриво, брали корм с руки.
Юные косули ели листья с веток,
Словно все на свете были ей близки.
Вроде и не страшен, стал хозяин дома,
Незаметно образ стал не так суров.
Словно много лет с ним была знакома
И спросила как-то: «Правда, что здоров?
Почему же прячешь ты своё обличье?

Лишь по переписке весь наш разговор.
Может быть лицо, лик не человечье?
Даже если так, не тебе в укор.
Если ты старик даже очень старый,
Будешь для меня дедушкой навек.
Буду тебе внучкой доброй, не упрямой …
Не смущайся, если даже из калек.
Если возраст твой только ещё средний,
Но обезображен кем-то внешний вид,
Дядя будешь мой, первый и последний,
А отец за брата соблаговолит.
Ну, а если ты молодец в расцвете,
Но порок имеешь  -  лишний вес, горбат,
Я сестричкой буду и не по анкете.
Никогда не брошу, будь мне верный брат.
Вдруг из леса голос, как раскаты грома:
«Не питай иллюзий, не пытай судьбу.
Как меня увидишь, точно будет кома,
Всё и так прекрасно, выйти не могу».
Потекло опять, как и раньше время.
С каждым днём всё больше поражал дворец.
«Кто его построил? Чей народ? Чьё племя?
Это ж чудо света, всем дворцам венец».
Снова к господину: «Сколько ждать? Доколе
Эти игры в прятки … всё же ты чудак.
Я должна всё видеть, а тебя тем боле …
То, что буду в шоке? Как бы, брат, не так!»
И опять из леса прогудело эхом:
«Хорошо, согласен … жди через часок.
Только ты не бойся, я покрыт весь мехом,
Жду у кромки леса, где растёт цветок».
Подошла к пригорку, всё как будто слилось …
Тишина, ни звука, только пенье птиц.
Что-то у цветочка вдруг зашевелилось,
Ноги задрожали, чуть не пала ниц.
Справилась с волненьем, подошла поближе.
Перед нею спутник только на тот свет,
Весь в шерсти, а ростом чуть ольхи пониже,
Прямо с преисподни свой принёс привет.
Словно тёмных сил  -  олицетворенье.
Перед ним она  -  юная лоза.
Правда, нежный взгляд выдал настроенье
И в бровях лохматых добрые глаза.
Жизнь переменилась, всё пошло иначе,
Недоверье сплыло, испарился страх.
Больше не боялись ничего, тем паче
Развлекались вместе в море и в горах.
Как-то сон приснился, что отец хворает.
Мучилась, не спала, думала о нём.
Сделал вид хозяин, что о том не знает,
Просто жить хотелось только  с ней вдвоём.
«Я уже давно не тот, не такой, как прежде,
Понимаю, хочешь встретить своего отца.
Не хворает он! Он живёт в надежде,
Что тебя увидит, Плачет без конца.
Ты мне стала ближе и дороже жизни,
Но, однако, силой не могу держать.
От свиданья с домом максимально выжми,
А перед разлукой должен я сказать.
Вот тебе колечко, остальное знаешь.
На свиданье с домом дам тебе три дня.
Как это серьёзно, ты же понимаешь?
Искушенье будет позабыть меня.
Передай подарки батюшке и сёстрам,
Расскажи про быт свой, как ты здесь живёшь,
Как узнала мир необычно пёстрым,
Что, живя со  мною, ты не пропадёшь.
И ещё! Вернуться в срок без опозданья!
В восемь пополудни буду ждать тебя.
На заре вечерней скажешь до свиданья,
Как прибыть обратно помнишь без меня.
Если не вернёшься или опоздаешь,
Даже будешь где-нибудь к утру,
Что со мной случится, так и не узнаешь …
Только сядет солнце, тут же я умру».
«Всё исполню точно, не волнуйся, право.
Мне теперь, как видно, без тебя не быть.
Я же не болтушка, рассуждаю здраво,
Как ты мог подумать, что могу забыть».
Собрала подарки и взяла колечко,
Огляделась, Бог мой, стало всё родным.
Как при расставании, ёкнуло сердечко,
Всё, как оказалось, делом не простым.
Всё-таки решилась, перстенёк одела,
Помолилась тихо на священный лик.
И опять, как прежде, вздрогнуть не успела,
Как в своей светёлке очутилась вмиг.
Всё семейство в шоке, а купец подавно,
Дёрнулось сознанье, отнялась и речь.
Сон такой вот видел, вроде бы недавно.
Может снова снится? Может надо лечь?
Потихоньку стало приходить сознание …
«Боже! Дочь родная, целая, жива!
Как похорошела – ты очарование!
Где найти для встречи нужные слова».
Сёстры обнимают, радостно целуют …
«Где была так долго? Где и с кем жила?
По твоей одежде видно, что балуют,
Видно, что желанна, потому мила».
Малость успокоясь, начала с подарка
Для отца расшитый жемчугом кафтан,
Тройка алхатинцев, запряжённых ярко
В золотой, с камнями, царский шарабан.
Старшая, ценитель только драг.металлов,
Получила ларец весь из серебра.
Полный самоцветов, бусы из кораллов
И в придачу кучу всякого добра.
Средняя с запросом явно чуть скромнее,
Только и осталось в зеркало глядеть.
Ей сундук достался весь с галантереей.
А вещей … с избытка можно помереть.
Рассказала всё, что было, без утайки.
А отец довольный, гордость так и прёт.
Поняли девицы – это всё на байки,
Почему всё время дурочкам везёт.
Жаба задушила эту и другую …
Вроде улыбаясь, думали, как быть?
Каждая хотела жизнь иметь такую,
Как это позволить там ей дальше жить?
Проходили дни, подошёл последний.
Сёстры, как липучки, с самого утра …
«Ну, зачем тебе этот зверь столетний,
Сдохнет? Ну и что же … Может быть пора».
«Нет, не брошу я чудище лесное
И не собираюсь обрекать насмерть.
За добро его? Что ж это такое?!
Говорить и думать, больше так не сметь!»
Похвалил купец рассужденья младшей.
Дал совет вернуться раньше чуть, на час,
Чтобы быть свежее, бодрой, не уставшей,
А пока давайте все за стол сейчас.
Сёстры между делом ставенки закрыли.
Дует, мол, из окон и вообще сквозняк.
Все часы, что есть, взяли, открутили
Ровно час назад, вроде как пустяк.
За столом семейным мирно обсуждают
Перспективу жизни, бытовой уклад.
Жадность, безусловно, гневно осуждают …
Предстоящим встречам каждый будет рад.
Незаметно время для свиданья вышло.
Младшая с грустинкой: «Мне уже пора».
Во дворе всё стихло, никого не слышно,
Приоткрыла ставни, дождь, как из ведра.
«Раз темно, то значит солнце уже село?!
Что ж вы натворили? Совесть ваша где?
Это благодарность??? За такое дело
Не хочу вас видеть больше я нигде!»
Вновь достала перстень, и не попрощавшись,
Быстренько надела и … опять в саду.
Дождь идёт, природа словно разгулявшись,
Всё трепала в клочья, страшно, как в аду.
Стала звать, аукать, он не отзывался.
Ветер завывает, всюду полный мрак.
Вспомнила, что ждать он в лесу остался
И пошла на ощупь, видя кое-как.
На опушке леса он лежит, не дышит
И цветочек алый рядышком завял.
В голос закричала, может быть услышит:
«Милый мой, да кто же всё у нас отнял!
Я ж вернулась точно, как договорились.
Без тебя не нужной стала жизнь моя!
Очень я хотела, чтоб мы поженились,
Чтобы не случилось, я люблю тебя!»
Вся в слезах прильнула к голове лохматой,
Слёзы потекли на большую грудь.
Гладила тихонько по спине покатой,
Горько причитала, как в последний путь.
Вдруг, где слёзы были, в этом самом месте
Кожа затрещала, сделалась не той
И лупиться стала, даже с шерстью вместе,
Будто бы облили серной кислотой.
И качнулось вдруг, всё, что было зверем,
Услыхала тихий и протяжный вздох.
Прекратился дождь, и пахнуло елем,
Потеряв сознанье, опустилась в мох.
Сколько пролежала в этом состоянии?
                То ли в кому впала, то ль в анабиоз.
Лишь открыв глаза и придя в сознанье,
Снова ощутила тяжесть, как гипноз.
Перед ней красавец с добрыми глазами.
Их она узнала! «Неужели он?!»
Не хотелось верить в сказку с чудесами,
Не хотелось верить, что это не сон.
Слёзы побежали, и ушам не веря,
Слышит мягкий голос: «Ты любовь моя.
Если полюбила в жуткой шкуре зверя,
Полюби сейчас, в сане короля.
Злая чародейка, на отца в обиде,
Маленьким ребёнком выкрала меня.
Королевство наше живо и поныне,
Сильное, богатое, но без короля.
Превратила в зверя, но с одним условьем,
Если кто полюбит и возьмёт в мужья,
Снимет чары и вернёт сословье,
Трон, само собою, должность короля».
Свадьбу закатили – королям не снилось:
Был отец и сёстры, зло держать нельзя,
Были президенты, даже Ваша милость,
Шахи и бароны, доны и князья.
Среди приглашённых: пан ясновельможный,
Мандарин китайский, с Анкары султан,
Лама из Тибета, сёгун осторожный,
Мощный вождь гуронов штата Мичиган.
Здесь и папа Римский, но без камарильи,
Патриарх Стамбульский и Святой Синод,
И раввин верховный, муфтий из Севильи,
Будды и Конфуция благородный род.
Весь дворец заполнен слугами, гостями.
Всё блестит, сверкает – роскошь и уют.
Нет снобизма, чванства перед должностями.
Всё, что не захочешь, тут же подают.
А одежды, … словно в галерее …
Смокинги и фраки, ризы, сюртуки,
Яркие халаты, в золоте ливреи,
Русские кафтаны, митры, парики.
Дамы с соболями, рядом бразильянки
Только с карнавала, не сменив наряд.
Оглушают визгом под игру тальянки
И заводят всех, даже целибат.
Я на свадьбе не был, личностью не вышел,
По усам не лилось терпкое вино.
То, что там творилось, в курсе и наслышан
И цветочек алый ожил, ожил всё равно.
Так же на пригорке, на опушке леса,
В парке королевском излучает свет.
А сорвать ещё раз ради интереса,
Думаю, не стоит, вот вам мой совет.

февраль 2009 года.






















































.




































.





















.





















.





















.






















.






















.






















.






















.






















.






















.