Венок сонетов

О жизни

1
Время, время… Минуты, недели, века –
Слуги свиты твоей, что бежит безвозвратно.
Без тревог, без сомнений, без слёз, без азарта
Ты не падаешь ниц, не глядишь свысока.

Даже если сорвётся у мира чекА,
Ты не дрогнешь, застыв, не качнёшься попятно,
Безучастно отметишь и вспышки, и пятна,
Не твоя побелеет и вспыхнет щека.

Разум быстрый – и сам без оков, без границ,
Без сословий, полов и со множеством лиц –
Он тебя в календарь упорядочил стройный.

Стали доли твои – где часы, а где дни,
Но, как прежде, вдохнуть их нельзя и они
Пролетают с ветрами, студёным ли знойным…

2
Пролетают с ветрами, студёным ли знойным,
Души тех, кто ушёл. Пролетают, как дух,
Что когда-то носился над водами. Двух
Не сыскать одинаковых душ, пусть их  сонмы.

Словоряд мне предстал, и понятный, и стройный:
Вздох, дыханье, духИ, воздух, дУхи, душа,
ДУХ и дух. Ветер в этих словах, то шурша,
То со свистом, летит, то беззвучно-покойный.

Ты за мыслью, душа, не лети. Не вздыхай
Тяжко грудь. Сердце, радостью Духу воздай
За созвучие душ, за покой обретённый.

«Где ты, Ангел мой светлый?» - кружИтся вопрос…
Я раскрыла окно, и мне ветер принёс
Птичье пёрышко – знак, на лету обронённый.

3
Птичье пёрышко – знак, на лету обронённый
Финист-соколом, Сирином, птицей Лазурь?
Кто кружил надо мной? В вёдро или в грозу?
Что сулил: светлый день или день воронёный?

Птицей не полечу, в небеса вознесённой, – 
Мне милее земля, что укроет от бурь,
Жажду-глад утолит, даст ветрило и руль,
Но не снимет тоску по любви окрылённой.

Имя, что я ношу в сердце не отболевшем,
На песке напишу тем пером прилетевшим.
Ветры, птицы, плывущие вдаль облака,

Передайте ему: помня всё, отпускаю.
Словно лодочку, пёрышко волны качают,
Сиро кружит вода и уносит река…

4
Сиро кружит вода и уносит река
Всё, что было живым или нужным когда-то,
Утекает водой день за днём без возврата.
То прилив, то отлив у воды на века.

Если в капле вода – её жизнь коротка:
Простучит по земле неизменным стаккато,
Семицветной дугой заблестит вполобхвата –
И природа, омывшись, чиста и кротка.

Если ж капли сольются в безумный поток,
То не сможет унять их ничто и никто.
Расхлестнётся вода, так свирепо дика,

Лишь останется «воля Твоя!» прошептать.
Вдруг ухватишь рукой край ковчега-плота,
Знак – огонь промелькнёт, видный издалека.

5
Знак – огонь промелькнёт, видный издалека,
И покажется путь не таким уж и длинным,
Пусть преградой болота, пески или льдины
Лягут, но уже  не страшусь оселка.

Встрепенётся душа, как надежда, робка,
Да поможет ей вера быть стойкой и сильной
Разделить словеса: где чисты – где кадильны
И сквозь них до родного дойти камелька,

Чтобы сердце согреть у знакомых ворот,
На могиле отца весь повырвать осот
И затеплить свечу образам молчаливым.

Зайчик света запрыгнет на стену в жильё,
Где картинка с голубкою. В клюве её
Жизни знак – ветка маслично-сочной оливы.

6
Жизни знак – ветка маслично-сочной оливы,
Ветка вербы пушистой, зацветшая в срок,
Лавра строгого ветка – герою венок,
Ветка белой берёзоньки неприхотливой,

Дуба крепкого, грустной и плачущей ивы,
Пальмы ветка, дрожащей осины сучок
Рассказать бы могли про добро и порок.
Даже ветка бесплодной смоковницы сирой.

Много песен, преданий, былин берегут
Тех, что птицы, ветра на лету, на бегу,
Утверждая, что каждое слово правдиво,

Им поведали.  Ветки, свидетели тайн,
Стали книгами.  Их открывай и листай.
Книга – слова хранитель для мысли пытливой.

7
Книга – слова хранитель для мысли пытливой –
На страницах своих для потомков  несёт
Опыт мира, войны, зла, добра. Это всё
Звук, зовущий в прошедшую даль молчаливо.

Если слово крикливо, и лживо, и льстиво,
То оно произнёсшего больно хлестнёт:
На позор, осуждение, стыд обречёт,
А бумажный листок всё снесёт терпеливо.

К счастью, в книгах иными словами пропеты
Звуки верной любви. Их находят поэты:
«Из молчания лучшая выйдет строка».

В дальних странах спасают нас снова и снова
Звуки речи родной – материнское слово.
И мешочек  земли на груди чужака.

8
И мешочек  земли на груди чужака
(Чернозёма щепоть да травинка сухая,
Что росла у порога, не предполагая
Об иной стороне, и качала жука),

Тот мешочек святой, – верный знак на века.
Так незыблемый образ родимого края,
И в последнем пути потерять не желая,
Мы храним: пуповина до смерти крепка.

В нём берёзовый сок и калбА с чудовкусом,
Разноягод, полыни и мёда искУсы –
Вот картинки из детских похожих судЕб,

Где блаженства, и счастья,  и радости корни.
До последнего выдоха поят и кормят
Первознаки –  насущный  обыденный хлеб.

9
Первознаки: насущный обыденный хлеб
(Триединый: духовный, душевный и плотский),
Виноградная ветка и якорь матросский   – 
Есть ли что-то понятней, древней этих скреп?

Как бы ни был наш мир и угрюм, и свиреп,
Хлеб мой вечный мне вовсе не кажется жёстким.
Горечь хлеба не дай на изгнанья подмостках
Мне отведать, о Боже,  –  вот смыслы молеб.

В той стране, где мне бабушка сказку дарила,
Мама каждую пятницу тесто месила,
Со снопами тяжёлыми высился герб.

А теперь – отвернувшийся  хищник двуглавый,
И глаза его, щёлочки, левый и правый,  – 
Зеркала, созерцатели множества треб.

10
Зеркала, созерцатели множества треб*
Красоте мимолётной, порочной и мнимой,
Отразят двойника – бессловесного мима,
И в глазах у него немигающий склеп.

Неужели же мир и оглох, и ослеп?
Интроспекция* высветит маску из грима,
А на ней следодни, пробежавшие мимо,
От враждебности где раздобуду целеб?

Со вниманием нынче глядела в стекло  –
То-то трещин-морщин по нему растеклось.
Сожалений, раскаяний хлынула стая,

Пронеслась. И не скажешь: «Прости», –  абонент
Недоступен. Навечно слились да и нет.
Молчаливый портрет что картинка простая.

• треба – приношение, жертва (ц.-слав.)
• * интроспекция – взгляд внутрь

11
Молчаливый портрет лишь картинка простая.
Посмотрю-погляжу, и душа защемит:
Немигающим взором молчит-говорит
Фотография, будто на миг оживая.

В зареберье - точащая боль ножевая,
Лёгкий шарик воздушный, пустующий скит.
Слёзы в нём – навсегда сталагмит-сталактит:
Моё сердце – сомнений пустых кладовая.

Мы с тобой (в раме - ты, я – пока что вживую)
Побеседуем, тихо споём, потолкуем, –
Слава Богу, ручей наших тем не иссяк.

За минувшим бреду – за волшебным клубком,
И зажата в ладони – вросла глубоко
Нить-судьба, что стряхнуть невозможно никак.

12
Нить-судьба, что стряхнуть невозможно никак,
Обмотала меня и к тебе привязала.
Под ногой не паркет танцевального зала,
Но кружИт наша пара, рыдает форшлаг.

Невидимка-верёвочка – верности знак  –
Не рвалась и меня и тебя удержала.
Всеизвестные горечь и радость вокзала
То звенели струной, то свивались в зигзаг,

Оставляя в душе фотографии трасс.
Не имеет значения нынче для нас
Миллион в кошельке или ржавый пятак,

Не важна и погода.  Зимой или в зной
Пусть качается мерно у нас за спиной
Путь-дорога-сума под размеры «тик-так».

13
Путь-дорога-сума под размеры «тик-так»
Повела от калитки, шептала посулы,
И казалось, что рытвины все обогнула, –
На душе беспечаль, не тяжёл и рюкзак.

На флагштоке весны мой полощется флаг,
Голова закружилась от майского гула:
Побыстрее вперёд.  Загорелые скулы
Подставляю судьбе. Не сбивается шаг.

Как давно, как недавно со мной это было…
И чего это вдруг моё сердце заныло?
Фотографий двуцветных альбомы листаю

И вздыхаю. Да, полно! Какая утрата?
Я-то знаю: пускай навсегда, без возврата
Всё уйдёт, замолчит.  А любовь не растает.

14
Всё уйдёт, замолчит, а любовь не растает.
Прекратятся, умолкнут, иссякнут, умрут
Языки, предсказания, смыслы. Нутру
Человека важнее душа. Прорастая

Ежечасно в родной уголок,  постараюсь
Не забыть свою землю. Да разве сотрут
Чужестранные виды красот и причуд
Первопамять из детства, пускай и стара я.

Так от мига до мига столетьями длится
И спасает нас чудо, что в сердце родится.   
Объяснить трепетание дара никак

Невозможно ни словом, ни взглядом, ни жестом.
Но звучит колыбельная, месится тесто…
Время, время – минуты, недели, века.

 
Магистрал

Время, время… Минуты – недели – века
Пролетают с  ветрами, студеным ли знойным.
Птичье пёрышко – знак, на лету обронённый,
Сиро кружит вода и уносит река.

Знак – огонь промелькнёт,  видный издалека,
Жизни знак – ветка мАслично-сочной  оливы,
Книга, слова хранитель для мысли пытливой, 
И мешочек земли на груди чужака –

Первознаки.  Насущный, обыденный хлеб,
Зеркала – созерцатели множества треб,
Молчаливый  портрет  лишь картинка простая,

Нить-судьба, что стряхнуть невозможно никак,
И дорога-сума  –  под размеры «тик-так»
Всё уйдёт.  Замолчит.  А любовь не растает.