1. 09. 04 г

Нервы в кулак, покинуты страхом,
Детские стоны и небо во мгле…
И лишь «приют» для чудовищ, окутанное мраком,
Серое здание на грешной земле.

Как дикие звери, в приступе гневном
Ворвались, они…нет, не в здание, в душу,
Вот выстрел и невинный ребенок стал первой
Жертвой «зверей» и с тех пор этот узел все душит…

Там рай и ад, все вперемешку,
И пульсом давит на виски,
Палач безумный детей толкает в спешке
В объятья смерти, его поступки так низки.

И вмиг храм науки запутан
Предателя греховной паутиной,
И им же в сумасшествии задуман
Страшный план – накрыть сей храм кровавою лавиной.

И ждет там всех их смерть, отпали все сомнения,
И дети терпеливо в страданьях угасают,
Держась над пропастью, но все же, надеясь на спасение,
Быстрей с оков злодейских вырваться желают.

В стенах разрушенного зала,
Лишь стон и плач невинных душ,
Хоть отнято жизней не так уж и мало,
Но вот прощаются жена и муж…

Погибли дети. Вокруг руины, кровь и горе,
И раны вовсе не на теле, а в душе,
« Убиты мой сын и дочь!!! » - вокруг лишь эхом вторят
Крики людей, убитых горем и казалось птиц в небесной вышине…

Три дня распятия и ада,
Три вечных дня и ночи, без воды,
Предатели глумились над детьми и слов уже не надо,
Они убили тело, но ПАМЯТЬ не смогли.

Прошло с тех пор немного лет,
И вот среди руин я вижу лица тех,
С небес на землю, чей восходит яркий свет,
Но, пусто на земле, не слышен детский смех…

Вокруг дыхание смерти, тишина
Невинных детских душ всего лишь добрый дух,
Красивые цветы, а на небе проплывают облака,
И маленькие свечи всегда горят,
Но лишь бы свет памяти на сердце не потух.

Наверное, здесь время – лучший лекарь, не знаю,
Не знаю я, не вправе я о том судить,
Три сотни душ летали над пропастью, по краю,
Уже не нужно им ничего, их надо отпустить…

Я видела, как в небо взлетали триста голубей,
Собой они закрыли полнеба, солнце,
И словно поднялись в небо души тех детей,
Что успели увидеть жизнь лишь в малое оконце…