Бог свидетель

               
Тёмный омут в тёмном лесу,
листья пледом укрыли дно.
Нанизав на «уток» росу,
паутины висит «рядно».
Не найти тишины мертвей.
Дикий бор онемел, оглох.
С почерневших, сухих ветвей
бородою свисает мох.
Крышу дома умолкших птиц
подпирают лучей столбы.
Бурелом распластался ниц
как наглядный итог судьбы.

В мирном логове тишины
затаился былинный дух.
Где-то там у кривой сосны,
где валежник прикрыл лопух,
загорелся в луче листок,
загорелся в луче другой.
Тишина. Не хрустит сучёк
под тяжёлой чужой ногой.
Лапы елей сгущают мрак
над забытой глухой тропой.
О тропе не прознает враг,
не найдёт человек худой.
Не нарушит покойный сон
стародавнего бытия,
Не разбудит людских имён,
не найдёт и следов жилья.

Слишком явно лукавит лес.
Кто-то в кущах его сокрыт.
Где-то тут на века исчез
белокаменный монолит.
Тонкий лучик упал с высот,
пронизал, растворил листву,
будто целился в камень тот
и нашёл как по волшебству.
Луч упёрся в холодный бок,
позолотой украсил мох.
Может быть это древний бог
побелел, одичал, оглох.

Кто поставил и для чего
грубо тёсаный обелиск?
Чья-то прихоть, не естество,
не природы шальной каприз.
Камень помнит касанья рук,
человеческое тепло.
Камень вырос в лесу не вдруг,
не водой его принесло.
Годы камень уберегли
от опасных, не нужных встреч.
Руны вязью морщин легли.
Опочившая, мёртвая речь.

Пятиглавьем увенчан столп.
Десять глаз с высоты глядят,
озирая лесных трущоб
неухоженный, дикий сад.
А на темени их лежит
Тёмной шапкою птичий дом.
Никому не принадлежит
пережившее птиц гнездо.
Покосился усталый бог
и глядит на пустой алтарь.
Там труха и сухой песок,
но не кровь, как бывало встарь.
Одолели плющи-вьюны,
спеленали, сдавили грудь
и, видать, до того сильны,
ни поднять руки, ни вздохнуть.
Позабытый в краю живых,
а ушедших забыл он сам,
схоронился в лесу, притих,
созерцая истлевший хлам.
Позабыл удалых парней,
да мальцов, да дедов, да баб,
русых девок красна красней,
их труды да нехитрый скарб.
Пёсий брёх и ребячий гам.
Хлебный запах жилой избы.
А сегодня и тут, и там
отовсюду растут грибы.
Позабыл мужичка с косой
и гружёной телеги скрип.
Как бродил человек босой
в светлой роще медовых лип.
Позабыл венки на воде
и костры на ночных лугах.
Тех людей не видать нигде.
всё рассыпалось в пыль и прах.

В новом мире иных идей
новый опыт и новый страх.
Новый бог у живых людей.
Новый царь у них в головах.
Мельтешит суета-сует,
угомону нет суете.
Да и места в том мире нет
белокаменной простоте.