Глава 2. Змей Горыныч

А дело было так. Идет, значит, Иван  от Кощея пьяный. На ногах-то стоит, а глаза в разны стороны глядят. Бутылку, опять же, что у Кощея забрал, с собой несет. Идет себе да, пьяные частушки поет, уж больно охотник был он на  частушки-то.

Как в лесу да в уголочке
Собирали мы грибочки,
Не растут боровики -
Пьяны спят буровики.

Пр:
Ты, желоночка, желонь,
Насыпай мне на ладонь
Как в аванс, так  троячки,
В подрассчет - четвертачки.

Я с утра опохмелялся
Да на лошади катался,
Две недели рука ныла -
Меня сбросила кобыла.

Я с запоя отошел,
Как играли мы в футбол,
Два удара по мячу
И один по кирпичу.

Словно терем-теремок,
На СП стоит   балок,
Вечно в этом теремке
Кто-то пьяный в уголке.
 
Даже на катоморане
Недостатка нету в пьяни,
Охмелившись по утру,
Буровые сказки  врут.

А один длинной масел
На работе сказки плел,
Мимо проходил паром -
Бедолага за бортом.

Сказка ложь, да в ней намек
Добрым молодцам урок.
Замначальнику, быть может,
Даже сказка не  поможет.

А Змей навстречу ему идет с похмелья да ещё и голодный, как волк. Ну тоже свою песню рычит:

Ох Горыныч злой,
С голодухи зол,
Ведь с такой женой
Не гляди на стол,
До наук жена
Ох, охотница,
А в избе она
Не работница.

Отощал же я,
Прямо как Кощей
А она змея:
«Всё как у людей».
У людей обед,
Ужин с завтраком,
Не познают бед,
Придут завтра в дом,

Я приду - тоска,
В избе косметика,
И вместо завтрака -
Арифметика.
Я приду домой
Завтра к ужину,
Коли стол пустой,
Так сожру жену.

Встречу как кого
Нынче по утру,
Я так и его
Да с костьми сожру.
Стала выцветать
Моя чешуя,
Ведь в избе пожрать
Нету ничего.
 
Ну и видится Ивану: по лесу здоровое зелёное УГБ едет, да еще о трех вышках, а дизель на нем рычит во всю глотку.
-Ну, - думает Иван - таки накачался я у Кощея, аж в глазах троится, а ребята-то на берегу бурят, да еще без меня, ну не бывать этому. Схватил он две ветки кривые, подбежал к Горынычу да на среднюю шею накинул и стянул на вроде хомута, лесину подобрал, тоже рядом валялась, в хомут вставил и давай качать. Горыныч так с опохмела-то и не понял ничего. А как шею ему сдавило и закрутило, заревел от боли, когтями заскреб и начал в землю зарываться. А Иван думает: пошли трубы-то, и еще пуще прежнего качает, а потом даже песню запел - свою любимую:

 
Куда ты буришь, Ваня,
Куда тебя несет?
То глина, то песчаник,
А гравий не идет.
- Ну что за беда, ну что за беда,
Ну что за беда, ей богу,
3абуримся немного,
Авось и повезет!

Куда ты буришь, Ваня,
Глаза уж залил пот,
Желонка долбит камни,
Колонна не идет?
- Ну что за беда, ну что за беда,
Ну что за беда, ей богу,
Враскачку, понемногу,
Авось  она пойдет!

Куда ты буришь, Ваня,
Колючки на тросу,
Зуб точит замначальник,
И деньги не везут?
- Ну что за беда, ну что за беда,
Ну что за беда, ей богу,
Качаем понемногу,
Хоть кости растрясу!

О чем поешь ты, Ваня,
Про сказочки узнав,
Наш зам от злости станет
Пятнистый, как жираф?
- Ну что за беда, ну что за беда,
Ну что за беда, ей богу,
Помрёт, так слава богу...
А парень трижды прав!

Ну пока он эту песню пел, Змей совсем в землю забурился. И вот еще что - пока зарывался, когтем что-то твердое задел - оно и раздавилось. Оказывается на этом самом месте смерть Кощеева закопана была, он её и трахнул. Вот оно как в сказках бывает.
А Иван отдохнуть присел - пот его пробил - отходить, стало быть, стал. Глядь - нет буровой-то, а из-под земли три башки торчат.
- Это что еще такое? - удивился  Иван.
- Да это я, Змей Горыныч, - отвечают головы - ты меня под землю загнал.
- Ну ты уж. извини – смутился Иван - вылезай, коли так, не трону больше.
- Не могу, сил нет с похмелья!
- А у меня пузырь на опохмелку есть!
Ну услышав такое, Змей Горыныч из-под земли пробкой выскочил. Ну выпили они с Иваном, Закурили и разговорились.
Пока  они разговаривали, послушайте-ка, что с Кощеем было и как он смерть свою принял.