Ворон

Что ты, ворон, кружишь над заснеженным полем весенним?
Разве пахнет кровавой зарей от поникшей травы?
Неужели нет смысла надеяться нам на спасение
И уже на усталых плечах не сносить головы?

Может, слышишь ты в шуме ветров голоса страшной битвы -
Звон кольчуг и пронзающий слух лязг холодных мечей?
Жены воинов ночью в слезах тихо шепчут молитвы,
Бесконечно боясь разбудить мирно спящих детей.

Нет вокруг ни души – лишь раздольное поле седое,
И никто на покрове земли не оставил свой след.
Только, ворон, ты чуешь, что мчит уже племя младое
Быстроногих коней. Во главе – пустоглазый конь Блед.

Красна солнышка  лик, появись, наконец, из тумана!
Почему этот снег, как стена, от земли до небес?
Мне в завесе густой предстает мир безумным и странным,
И единственный лучик вдруг сердце пронзил и исчез.

Что ты, ворон, кружишь, перед взором моим воспаленным?
Что ты возгласом хриплым неистово кличешь беду,
Словно вымолвить хочешь – не будет Россия спасенной,
И цветам для могил суждено распуститься в саду?

Улетай, вестник смерти! Я стрелы пропитывал ядом,
Чтоб стоять на защите страны у границы миров.
Не один я в заснеженном поле – стращать нас не надо,
Что на русскую землю нацелены взоры врагов.

Кто придет к нам с мечом, сей же час от меча и погибнет –
Будешь, ворон, не алою, черною кровью давиться,
А из нашего войска никто не падет и не синеет,
Как и прежде мы будем стеречь дни и ночи границы.

Сами слышим, что грохот чугунных копыт только ближе,
И безумствуют черти под бледной сплошною завесой.
Но я искренне верю, что Солнце на небе увижу,
И в лучах его корчиться будут коварные бесы.

Что ты, ворон, кружишь над заснеженным полем весенним?
Как ни кликай беду, а добычи тебе не видать.
На расчете зарей золотой расцветет воскресение,
И страна моя сможет с колен окровавленных встать.

Да, несется табун по апрельскому липкому снегу,
Но Руси не впервые глядеться в пустые глазницы.
Все равно наше поле запахнет не кровью, а снегом,
Ради этого ляжем костьми мы у вечной границы.