Читаем Гоголя. Мёртвые души. окончание 5гл

«Дурак лишь разве станет упрямиться на этом,
Оставит при себе, чтоб подати платить!»
«Но расскажи я вдруг кому-нибудь по свету,
Доверья не пребудет, как хочешь прокрутить!

Я это так, по дружбе, теперь вам объявляю,
Такого рода сделки поддержит ли закон?»
«Видал, куды он метит…» А вслух: «Я покупаю
Не для каких-то целей! Хотите? Нет? Поклон!»

«Так просто не собьёшь! Не робок, не податлив!»-
Подумал Собакевич: «Ну, Бог с вами теперь!
Давайте по тридцатке! Я, не как вы, понятлив…»
«Нет, мы не сговорились!» и посмотрел на дверь.

«Позвольте! Что вы, право?» - вскочил хозяин с места,
Схватив того за руки и ногу отдавив.
Ведь Чичиков забыл тот из какого «теста»,
Что нужно поберечься, скрыл стон свой, подавив…

Лишь зашипел от боли. «Я вас побеспокоил?
Прошу за то прощенья!» - и в кресло усадил.
Всё с ловкостью медвежьей, как чести удостоил…
Как тот ручной медведь вокруг него ходил…

Как то есть тот медведь, что в ярмарках бывает,
Обучен разным трюкам потехи общей для,
Умеет перевёртываться, как делать штуки знает
На разные вопросы, всех вечно веселя!

«А покажи-ка,  Миша, как бабы в бане парятся!
А как ребята малые теперь горох крадут?»
И вот он вытворяет, а публике всё нравится,
Шапчоночка по кругу – все денежки кладут…

Такое вот сравненье мелькнуло и пропало:
«Напрасно трачу время. Пора бы поспешить!»
«Останьтесь на минутку – я скину и не мало!-
Присел к нему поближе – Приспело мне решить!»

И тут же прямо в ухо, словно секрет иль тайну:
«На угол согласитесь?» «На двадцать пять рублей?!
Ни, ни! Ни, Боже мой! Я добавлять не стану!
Копейки не прибавлю к прежней цене своей!»

И оба замолчали. Минуты две, не больше…
«Какая же последняя теперь у вас цена?»
«Два рублика с полтиной!» Уже молчали дольше.
Багратион с портрета смотрел, как из окна…

«Что пареная репа, для вас душа, однако…
По три рубля давайте, чтоб ровненько на круг!»
«Нет, право, не могу! Хоть думайте вы всяко…»
«Ну, ладно уж, извольте!» - тот согласился вдруг…

«Убыток потерплю, таков вот нрав собачий:
Не можно не доставить приятность хоть кому!
Доставлю удовольствие- в самом восторг щенячий!
Ведь, я чай, в город ехать придётся самому.

Чтоб купчую свершить, чтоб всё в порядке было?»
«А как же? Разумеется!» «Вот то-то и оно…»
Но дело совершилось, а мило иль не мило-
Как есть, как сговорились, осталось лишь одно:

Оформить по закону… Хозяин вдруг поднялся:
«Хотите, полагаю, на списочек взглянуть?»
Направился к бюро, выписывать принялся
Из общего количества тех, кто закончил путь…

Не только поимённо - с перечисленьем качеств!
А Чичиков принялся рассматривать оклад,
Как глянул в его спину( к наличию чудачеств
Мог отнести б то автор  возникший этот взгляд…)

На спину, на широкую, как  у лошадок вятских,
Приземистых, выносливых, как говорят вокруг…
 На ноги, что похожи на тумбы мощью вязки
И внутренне воскликнул с восторгом даже вдруг:

«Эк, наградил Господь! По поговорке точно:
Не ладно кем-то скроен, да только крепко сшит!
Никак с тем не поспоришь – надёжно сшит и прочно,
Всё даже со спины здоровьем аж пышит!

Родился ли медведем иль после таким сделала
Жизнь вовсе захолустная, крестьянские дела?
Заботы с мужиками, посевы, зима белая
Иль  всё вот это разом в себя вдруг вобрала

Судьба его судьбинушка, печали да кручинушка?
И стал он через них не просто человек,
А человек- кулак! Гляди, какая спинушка!
А вдруг в другое место унёс бы тебя век…

Что стало б там с тобой? Я думаю, был тем же!
Пусть жил бы в Петербурге, к примеру, а не здесь,
Имел бы воспитание, достойное тех стен же,
Но с сущностью натуры не вышло бы чудес…

Вся разница лишь в том, что ныне ты упишешь
Бараний с кашей бок, ватрушечку с поднос.
А там в обыкновение вдруг трюфеля запишешь,
Да шпарить по-французски научишься всерьёз…

Да вот теперь ещё под властью твоей ходят
Лишь мужики да бабы и с ними ты в ладу,
Не станешь обижать: в имущество, ведь, входят,
То есть совсем твои. Обидишь – жди беду…

А там бы в подчинении чиновники всё были,
Которых бы ты щёлкал иль грабил бы казну…
Нет! Уж если кто кулак, то как бы ни прямили,
В ладонь не разогнуться… не выйдет никому…

Вот разогни ему один иль пару пальцев,
Такое вдруг получится, что хуже во сто крат!
Верхушек нахватается, заставит всех считаться.
Не вот-то поздоровится, мало кто будет рад…

Местечко повиднее займёт и беспременно
Что ижицу пропишет всем, кто его умней…
Такой издаст указ мудрёный непременно,
Что многим станет солоно… Ей-богу! Ей-же-ей…

«Записочка готова!» - сказал оборотившись,
Тот, о ком думал герой наш, рассуждал…
«Пожалуйте сюда!» - сказал слегка смутившись
И быстренько глазами по строчкам побежал.

Не мог не подивиться насколько аккуратно
И полно, весьма точно составлена была.
Приятно в руки взять, так чисто и опрятно
Прописаны в ней были фамильи и дела!

Не только ремесло, семейства состоянье,
А сбоку на полях, как вёл себя в быту…
Приложено, конечно, заметное старанье,
Прибавило в характер хорошую черту.

«Пожалуйста, задаточек!- промолвил – так уж надо!»
«К чему бы он, однако, всё сразу и отдам!»
«А для спокойства, что ли!» - не опуская взгляда.
«Да, я не взял с собою… десять рублей вот дам…»

«Что ж десять? Разве деньги? Хоть пятьдесят, но дайте!»
Пытался увернуться, но тот сказал, что есть!
Достал ещё пятнадцать: « Вот двадцать пять, считайте,
Но когда так, расписку составьте сами здесь!»

«На что же вам расписка?» «А так вот, для порядку!
Неровен час… всё может случиться или нет?»
«Сначала дайте деньги!» «А вот они!» «Вприглядку
Таких бумаг не пишут!» Схватил, смотрел на свет…

Приблизившись к столу, прижал рукою левой.
На лоскутке бумаги: «Расписка. Мной дана-
Задаток двадцать пять рублей за сделанное дело
( за проданные души) получена сполна.»

Записку написав, пересмотрел бумажки:
«Одна, гляди-кось, ветхая! Надорвана слегка…
Да что уже теперь? Не так, считаю важно…
Друзьям не попустить такого пустяка?»

«Кулак! Как есть кулак и бестия в придачу!»-
Подумал было Чичиков, тот мысли перебил:
«Пол женский не хотите? Не дорого назначу-
По рублику за штуку!» Не смог, не убедил.

«На вкусы нет закона- известно и как водится:
Один любит попа, а попадью другой!
Мудёр у нас народ – как скажет, так пословица!
А если бы надумали – готов бы стать слугой!»

«Не нужно, уж сказал! Теперь хочу просить,
Чтоб эта наша сделка осталась между нас!»
«Так это разумеется! Что третьего месить?
Нет никакого смысла скажу уже сейчас!

Ну, что? За сим,  прощайте! Благодарю покорно,
Что посетили нас! Не забывайте, здесь,
Когда найдёте время, вас будут ждать повторно!
Без церемоний вовсе, окажете тем честь!

Быть может, что опять уважить чем найдётся!»
«Ага! Как бы не так – гость думал про себя –
Содрал по два с полтиной, ещё, видать, неймётся…
За мёртвую-то душу… Вновь станется с тебя!»

Его он поведением был не доволен очень!
Ведь, как бы оно не было, не « с улицы» зашёл-
Видались до трёх раз иль два – тут буду точен.
А поступил не свойски, чужим совсем нашёл…

В отвратном настроении он уезжал, не светел…
А тот стоял смотрел, куда же повернут?
Случайно обернувшись, то Чичиков отметил:
«Подлец! Всё наблюдает… и не берёт за труд…»

И тут же сказал кучеру, чтоб тот сумел отъехать,
Так, чтоб не можно видеть с хозяйского крыльца.
Он к Плюшкину собрался. А тот стоял помехой,
Хотел всё разузнать, открыть всё до конца…

Деревню оставляя  почти, что за округой,
Остановивши бричку, позвал вдруг мужичка,
Который на плече бревно тащил с напругой,
Подобно муравью и ноша не легка…

«Эй, борода! Скажи-ка,  как к Плюшкину проехать,
Но так, чтобы отсюда, не близ господских стен?»
Мужик был в затрудненье… досадная помеха…
«Ну, что молчишь? Не знаешь?  А ведь седой совсем…

Как Плюшкина не знаешь, который кормит плохо?»
«Так это же заплатанный! – встряхнул тот бородой –
Так к энтому вон та вам будет путь-дорога!
Да только бы зачем? Не справный он – худой…»
 
И вдруг такое слово ещё к тому прибавил,
Что Чичиков аж крякнул, подумал: «Ого-го!
Умеет наш народ сказать пусть против правил
И так удачно, хлёстко и точно до того,

Что дальше это «имя» пойдёт через потомство,
Утащит он его куда бы ни пошёл:
На службу и в отставку, не избежать «знакомства»,
В Москву иль Петербург – пристанет хорошо!

И как ты уж потом его не облагораживай
И пишущих людишек не заставляй за мзду
К родам известным княжеским приписывай-прилаживай,
А всё не будет толку – вмиг оборвёт узду!

Вдруг в самый неудобный момент себя окажет
Прилепленное прозвище вороной на суку,
Раскаркается громко и ясно всем покажет
Откуда эта «птица» и станет на слуху!

Пусть сказанное только, но если оно метко,
Прописанному равно – не срубишь топором!
А уж куды как точно и завсегда – не редко!
Внезапно, неожиданно, будто зимою гром!

Из глубины Руси, где нет и не бывало
Каких-нибудь чухонцев иль немцев – никого,
Один сам-самородок лишь русский ум бывалый,
В карманах слов не держит – ему не до того…

Он слово не высиживает, как курица  наседка,
А влепливает сразу, как пашпорт, на века!
И нечего прибавить, и чтоб отлипло редко…
Одним определеньем срисован и слегка!

Вопрос к тебе, читатель, но не спеши с ответом:
Возможно ль подсчитать количество церквей
С крестами, куполами, плюс монастырь при этом,
Руси благочестивой да по стране чтоб всей?

Лишь в двух словах отвечу, не отвергая сложности,
Несметное количество! Вот столько же племён
По всей земле рассыпаны в различной всевозможности
И каждая народность от первых от времён

Оделена от Бога талантами, умением,
Ношением в душе способность созидать,
Особенным каким-то приёмом – выражением
И словом отличительным и правом рассуждать,

Что в общей совокупности характерность рисует
Отдельного народа меж тех или других…
Не разобравшись в этом, любой уж в том рискует,
Что может оказаться чужим среди своих…

Познаньем жизни мудрым, к примеру, отзовётся,
В отличье от француза, британца слово – речь.
Француз же лёгким щёголем блеснёт да разольётся
И веры слову мало, не нужно и беречь…

Затейливо придумает не всякому доступное
Заумно-худощавое немецкий бюргер, герр…
Расшифровать, поняв, то дело многотрудное…
Но всем народам мира Россия тут пример!

Ни у кого нет слова, чтоб смыслом увлекало,
Чтоб из-под сердца прямо и точно било в цель!
Чтоб словно бы кипело и живо трепетало,
Замашисто, раздольно, как песенная трель!