Аты-баты, шли солдаты

   Моему отцу и всем фронтовикам  посвящается.

    
 Часть первая: ВОЙНА

Аты-баты,  шли солдаты
на учения. В строю
пели песню про победы
и про армию свою.
Как те соколы лихие
на воде и на земле,
в небе и в другой стихии,
будут драться на войне.
Как врага сомнут и, сходу,
на его же стороне,
новый мир его народу,
там построят, как себе.
Только было всё иначе
переписано судьбой,
а врага громить, тем паче,
им придётся под Москвой.
Да и то, лишь, единицам,
остальным же суждено
в землю лечь не у столицы,
много  раньше. Не дано.

Аты-баты, шли солдаты
на проклятую войну.
Топчут  землю  супостаты.
Честь России на кону.
Отступая, пряча взгляды,
шли солдаты на восток,
а вокруг горели хаты. 
На хвосте висел Фон Бок.
От Клайпеды до Ленинграда,
от Ленинграда до Москвы,
от Москвы до Сталинграда
- не страна, одни фронты:
Южный, Западный, Центральный
и Степной, и на Дону
и ещё, с десяток, разных,
будет их, за всю войну.
Ну, а дальше - до Моздока.
Туапсе, Новороссийск,
в морЯ севера и юга… 
шла война. К фашистам – иск.
И с войною этой вместе,
оставляя позади
дом с семьёй или невестой,
шёл защитник той земли.
Шёл, глотая пыль и слезы,
от бессилия своего.
Губы сыпали угрозы,
ясно дело, на кого.
От Пружан и Перемышля,
Бреста, Луцка, Черновцов,
не поняв, как это вышло,
оказались… у Клинцов.
Киев отдан, Минск и Рига,
Харьков, Курск и Кишинёв.
Взят Смоленск, Калинин, Луга.
Ленинград в кольце врагов...

Эти огненные вёрсты
прошагал солдат Петров,
почитай, почти от Бреста,
но на зло врагу - здоров.
Бережёт какой-то ангел,
каждый раз, его в бою.
Выручал, конкретно – дважды,
а, иначе бы – каюк.
Первый: высота уж взята,
если трезво посмотреть.
Прилетает, вдруг, граната
- ручка длинная и смерть...
Выжимая пота капли,
покрутившись у ноги,
замерла, ну, словно цапля, 
и…  не вышибла мозги.

Во второй, глазам не видеть: 
вражий танк, пройдя окоп,
крутанулся рядом, в метре,
превращая его в гроб.
Называли мы, что было
- пулеметное гнездо:
стало - вечною могилой
для соседа одного.
И в таких вот переплётах
был не раз солдат Петров,
но, живым всегда, при этом,
выходил  он из боёв.

Бой – не первое свиданье,
не прогулка под луной,
а заочное прощанье
с миром и своей семьёй.
И хотя они все схожи,
но любой, как первый: страх...
холодком, бежит по коже,
меж лопаток. Дрожь в руках.
Бой – не строем на зарядку,
не в столовую наряд:
впереди – со смертью схватка,
позади – заградотряд.
И не в лес с лукошком, с ивы...
Тут другие, брат, грибы:
смерти черные разрывы
землю ставят на дыбы.
Хорошо, коль до атаки,
врага "погладит" бог войны,
ну, а если вражьи танки
прут, ещё и со спины!
А, сверкнут штыки булатом?
Здесь не крикнешь: эй, постой!
Хруст костей с отборным матом,
в рукопашной - тоже бой.
Здесь за жизнь со смертью схватка!
Тут - остаться бы живым…
В ход – кулак, приклад, лопатка!
Был брюнетом, стал – седым...

Аты-баты, шли солдаты…
Воевали, как могли,
и, ковром из тел кровавых,
в землю русскую легли.
Да, Москву спасали кровью!
Страшен сорок первый год...
Вся надежда – на резервы:
сибиряк – крутой народ.
Ему бы умных командиров,
боезапас, харчишек – впрок,
а немецкие мундиры
он поколет. Дайте срок.
Гибель "фрица" не минует.
Наш солдат уже не тот:
страха нет, с умом воюет.
Наступлений ждёт народ.

Аты-баты, шли солдаты
в наступление под Москвой.
И опять горели хаты,
но расклад совсем иной:
направлением - на закаты,
шёл солдат родной землёй!
А затем - под Сталинградом
и под Курскою дугой.
Шёл уже теперь – на запад;
грудь расправил, взгляд поднял,
по следам войны проклятой,
возвращая, что отдал.
"Гансу" он могилу роет!
То не сорок первый год:
настроение другое…
Подкрепление идёт.
Взяли Киев, Минск вернули,
отстояли  Ленинград.
И столбы у Бреста врыли,
пограничные. Виват!

Как с позором отступали
вспоминает, вдруг, Петров,
грудью чад хлебов вдыхали
и горевших городов...
Как, внезапно, с разворота,
налетает самолёт
и косит из пулемётов
заметавшийся народ.
Как с крестом чужие танки,
изрыгая чёрный дым,
по зелёной шли полянке...
Шли по мёртвым и живым.
Вспомнил август, хутор Ланьки, 
на опушке – медсанбат:
снова давят вражьи танки
медсестёр, врачей, солдат...
Как неделю прорывался
у Берёзинских болот,
где, навек, лежать остался
весь его стрелковый взвод.
Всё таки, к своим, пробился.
Вновь, Петрову повезло.
Только, вот, осколок мины,
зацепил, таки, бедро.

Ох, горьки воспоминания.
Не до радости – война.
Что ни день - одни прощания.
Впереди, опять – она.
Впереди  – и заграница.
Враг оттуда к нам пришёл.
Но уже светлее лица:
как пришёл, так и ушёл.
Неужели здесь придётся
сей победный марш кончать.
Как потом в селе народу
на вопросы отвечать:
Почему, мол, не добили,
что, дорога далека?
Почему не разгромили
это логово врага?
Третью ночь Петрову снится
театрально яркий акт:
«перейти - приказ - границу».
Быть в Берлине! Это - факт!

Есть приказ! Даёшь Европу!
Русской армии солдат
там не раз встречал аврору
громким возгласом «Ура.а.а!»
Сколько пройдено солдатом:
городов, высот, вершин.
Сколько их им будет взято 
- знает только Бог  один.
Как по жизни карта ляжет,
где найдёт он свой погост,
вряд ли кто ему подскажет.
До Победы – сотни вёрст…
Он судьбы своей суровой
на войне не господин…
Аты-баты, шли солдаты,
аты-баты, - на Берлин.
Кто-то жив,  домой вернулся,
кто-то без вести пропал,
но к Победе прикоснулся:
он её, как все, ковал.
Есть такой Солдат Державы
в доме каждом иль семье
и горят огни их славы
в городах и на селе.


 Часть вторая: На БЕРЛИН!

Аты–баты, шли солдаты:
позади – своя земля,
впереди земля иная.
Будет пухом ли она?
Заграница – твердь чужая,
на неё бы наплевать:
ну, с какого это рая
кровь свою здесь проливать?!
Только враг и там лютует
в городах и деревнях:
в сутки, заживо, сжигает
сотни душ, в концлагерях.
В них со всей Европы лица,
но фашистам наплевать,
чья сейчас душа дымится,
их задача – убивать.
Сколько угнано им в рабство
жён, детей и матерей,
сыновей, сестёр и братьев,
и красавиц – дочерей.
Кто воздаст за поругание
чести рода и земли,
за несчётные страданья,
что с войною принесли?

Рано братцы закругляться
- говорит солдат Петров -
надо, всё- таки, добраться
нам до логова врагов.
Чем скорее, тем и лучше:
больше жизней сбережём
и, ругнув врага, по-круче,
шёл в атаку под огнём.
Под Белградом шёл и Веной,
Прагу брал и Будапешт….
Сколько их, солдат Петровых,
полегло у этих мест…
Кенигсберг, Варшава, Зелов,
Котбус, Цоссен и Берлин:
Сколько там легло с обеих…
Знает тоже Бог один.

Стяг Победы над рейхстагом,
цвета крови алой, свят!
Его венчал своей отвагой
Красной армии солдат!
Нет, не зря шагал Европу
и друзей Петров терял:
надрал он всё же "Гансу" …опу
и, Берлин-таки, он взял!
На стене рейхстага мелом
написал Петров - Vivat!
Рядом, простенько - ПОБЕДА,
разрядив в синь автомат.

Непривычно… Слух солдата
заложило тишиной.
Всё! Конец войне, ребята!
Отдохнём, и - в путь, домой!
Аты-баты, спят солдаты…
Спит Победы Господин,
а у ног Его Победы -
спал поверженный Берлин.
Снится воину-солдату:
он, да призван на парад!
Вот уж смеху! А вот хату
он отстроит. Это - факт!
Но не знал ещё служивый,
что проедет всю страну
на восточный край России,
чтоб закончить ту войну.
И домой придёт не скоро.
Суждено обнять жену -
через год; с японцем в споре
пролить кровушку свою.

Аты-баты,  вновь солдаты,
под колесный перезвон,
обнимая автоматы,
уезжали за кордон.
С ними, догадались сами,
ехал наш солдат Петров:
ранен дважды, с орденами,
но, на зло врагу, - здоров!

               
Часть третья: ВОСТОЧНЫЕ ВЁРСТЫ

Аты-баты, жизни  карты,
вновь, легли не на покой.
Часто  шепчутся комбаты.
Рано, видимо - домой.
Харч, теплушки, спецвагоны,
значит, путь лежит далёк.
Эшелоны, эшелоны…
мчат солдата на восток.
И жену не приголубить,
и два шага - до креста:
слухи ходят - «надо выбить
из Хинганского хребта».
У источников надёжных 
разузнал солдат Петров:
«заодно – и с Сахалина,
и с Курильских островов».
Тут, опять, как карта ляжет:
толь на суше умирать,
то ли в море. Кто подскажет?
Самому не выбирать…
А, пока, с теплушек глядя
 на родную сторону,
познавал с деревни дядя,
всю советскую страну.

Ширь от Бреста и до Волги
- не засеяна, пуста.
И куда не глянь – дороги:
та - к руинам, та - к крестам.
Кулаки сжимались сами
от картины за окном,
а, виденья возвращались,
каждый вечер, тяжким сном.
Самый срок – хлеба посеять,
село, город поднимать...
Трудно было в это верить,
но везли их - воевать.
Ныне дом его – теплушка.
Автоматы под замком.
Ложка, котелок, да кружка.
По «железке» - с ветерком!

А, тем временем, дорога,
что из рельсов и из шпал,
привезла Петрова к месту,
где уже их катер ждал.
Стало ясно – он в десанте,
да притом ещё – в морском,
и в нормальном варианте
дело кончится броском:
не на суше, а на море,
не за танком, по воде,
наступать придётся вскоре,
и, сдаётся, - быть беде.
Что готовят им «япошки»,
знают только лишь они
и уж точно: не картошку
и не тёщины блины...
Где тебя, «с косою», встретит
- важно: если на земле,
то бугорок тебя отметит,
крест фамильный. А - в воде?

Только тут не до раздумий.
На десант пришёл приказ,
а Петров, ту ширь морскую,
видит в жизни первый раз.
Он и с речками в разводе:
плавать с детства не умел,
а, за Днепр, имеет орден!
Как? Он сам не разумел…
Аты-баты, был солдатом,
стал - десантником морским.
(Жизнь, по мнению комбата
– это горный серпантин.)
Цель десанта – Эсутуру,
(русский город Углегорск).
Добывал там уголь бурый,
раньше зек: убийца, вор.
Берега в бетонных дотах,
пушки - с той ещё войны,
и пристреляна вся площадь:
«от уреза до…  луны».
Закипела от разрывов
океанская волна…
Кого - сразу, кого смыло… 
Не до выбора - война.
Наш Петров – боец везучий.
Повезло и в этот раз:
ни один снаряд гремучий
не попал в его баркас!

На земле, почти как дома!
Всё знакомо, только вот…
дождь свинцовый изрыгая,
бьёт в упор японский ДОТ.
Залегли. Спасёт землица.
Идёт, «с косой», ядрёна вошь!
Выручил, как говорится,
«опыт боя - не пропьёшь»:
вверх - ужом, и две гранаты,
без раздумий, наш Петров
в амбразуру отправляет
и вдогонку... пару слов!
Пулей – в ДОТ, а там – картина...
Он такого не видал:
прикован цепью, как скотина,
смертник вражеский лежал.
ДОТ молчит и путь свободен.
Морячки поднялись в рост:
он, Петров, сосватал орден,
а взять траншеи – их вопрос.
Всё бы ничего, да только,
он, второго, просмотрел...
За грудиной стало больно,
но, курок нажать, успел…

Медсанбат. Комбат с пакетом:
«Жив, курилка! Ну, везёт!
От матросиков - приветы!
Дырочку готовь за ДОТ!
Похоже, ты отвоевался.
Завершаем мы поход.
Побыстрее поправляйся
и… домой, на Новый год!»
Но не ведомо комбату,
что будет всё наоборот:
подарки принесут в палату,
орден – к лету подойдёт…

Аты-баты, вот солдаты
возвращаются с войны…
Что за жизнь, какая плата
ожидает за труды?
Ведь не зря же воевали:
тень коричневой чумы
со своей земли прогнали,
да и Европу всю спасли.
Жизнь у каждого сложилась
так, как сам её сложил,
а, на то, что ожидалось,
кто-то вето наложил...
Но! Горят огнём Победы,
как итог его пути,
ордена Солдатской Славы
у Петрова на груди!

Часть четвертая: ВОЗРОЖДЕНИЕ

Аты-баты,  погоны сняты.
Мирных дел пришла пора…
Пол села, почти, без хаты:
печи, углища, трава…
Семьи жмутся по соседям.
Часть – уехала к родне,
а, иных, военным ветром 
разметало по стране.
Где  искать  семью, по свету?
Почитай, за всю войну
получил он три конверта...
и понятно, почему:
по частям, его бросало;
адрес выбывал далече;
под фашистом побывало
место, где остались печи.

И стоит в такой разрухе
- пол страны, а надо жить!
И теперь творцу Победы
есть, где руки приложить.
Закурил Петров. Ну, что же,
будем с хаты начинать
и, собрав бригаду штатских,
как и сам, пошли строгать…
Старикам и инвалидам есть
работа всем, под стать.
Глядь - а улицы домами
начинают обрастать!
Спасибо, подсказал учитель,
- за учебник сел Петров.
Окончил техникум. Строитель.
В институт пойти готов.
Как говорится, «без отрыва»,
- инженер уже. Виват!
Тут семья вернулась, с тыла…
«Найдется» -  уверял комбат.
Вот, мужик! Солдата - видел!
Жизни, исподволь, учил
и ни разу не обидел.
Дело знал, хоть мало жил.
Знал немецкий и английский
и... ядрёный анекдот:
падал ниц вояка русский,
держась руками за живот!
Где комбат хлебнул той «каши»? 
Явно, «финскую» прошёл.
Только, главное, для «наших»,
- впереди, в атаку шёл!
Жив ли, нет ли. Но оставил
Петров комбату адресок.
Тот, в ответ, чем позабавил,
- свой московский номерок.

Так. Деревню он отстроил.
Есть серьёзнее дела.
И судьба, коня пришпорив,
вновь, на стройки позвала.
И за годы этих строек,
где Петров не побывал:
ремонт мостов, портов освоил,
высоток этажи топтал,
на Магнитке домны строил,
флаг Байконура водружал.
Был инженером Метростроя. 
И на труд…  экзамен сдал!

Аты-баты, те солдаты,
что пристрУнили войну,
сдав на склады автоматы,
возродят свою страну!
Заводы новые построят,
восстановят города,
Днепрогэс. Народ накормят,
заглянут в звездные моря.
И, в тандеме с молодёжью,
распластают целину,
а борьба за хлеб и с ложью...
напомнит прошлую войну.

Быстро годы пролетели. 
Внуки - весь его досуг.
Кто звонит, открыты двери!?
Разберись, пойди-ка, внук.
«Жив, курилка, жизнью битый!
Ну, Петров, тебе – везёт!
А, орденок-то, - не обмытый,
помнишь, за японский ДОТ!?
Не дождался я звоночка, 
да спасибо вот жене -
отыскала  адресочек. 
Не вернуть долг – не по мне!»
Он с комбатом не согласен:
за орденок должок то - мой…
«Все, Петров, могли погибнуть,
если бы не подвиг твой!»
И, стакан, наполнив влагой:
«Орденок сюда давай.
Я от всей братвы, десантной,
пару слов скажу, бабай.»
Внук несёт дедуле китель…
«Тут наград - на целый взвод!
Ты не только наш спаситель,
и в труде тебе везёт!»
Рядом с орденами Славы,
что Петровы свято чтут,
на груди его сияли
ордена за мирный труд!

Сколько их, таких «Петровых»,
поднимали ту страну
годы, силы отдавали,
а, порой -  и  жизнь свою!?
Что, в итоге, заслужили
детям, внукам надо знать,
потому что через годы,
им страною управлять!
И если внук наш позабудет
уроки той святой войны -
грош - цена с тобой нам будет.
Мы победителей сыны.
И ордена войны той - святы!
И место свято, ты пойми, -
не на прилавке у «менялы»,
а у Петровых - на груди!

Аты – баты, спят солдаты
под победною звездой.
А у живых, крадут награды,
не стесняясь, кто-то свой!
Если бы сейчас узнали
те, кто шёл в атаку в рост…
Они бы вора и "менялу"
- сразу к стенке! Не вопрос!

Площадь Красная застыла...
Ветераны в орденах...
Знамя Красное поплыло...
У седины слеза в глазах.
И участником парада,
в небе, - журавлиный клин...
Значит - смотрят, значит - рядом,
те, кто жизнью брал Берлин!

 Май 2013 года.