Весёлый Роджер

Когда я вижу вместо лиц кулисы дна,
когда я слышу вместо песен хрюк отрыжек,
я начинаю понимать помазуна –
и на хрена мне тишина и чижик-пыжик?

Беру топор, гляжу в упор, иду на двор,
Чтоб затесать еловый кол на лбу дубовом.
На суд я скор, на взор остёр, охоч на спор
и затаил с пелёнок ненависть к оковам!

И в этой выходке я непоколебим.
И вот – единственное, чем обязан людям: 
я нелюдим! я нелюбим! я нетерпим!
А коли так – силён! волён! и неподсуден!

Ни обязательств, ни признательности, ни
долгов картёжных, поз картонных, фраз елейных!
И, хоть ты мне запястья с пятками стяни,
любую тварь плевком убью, 
сгною во клеймах!

А ты мне тычешь и талдычишь день и ночь,
крестом пугая да христом увещевая...
Я мать с отцом сто раз на дню сгоняю прочь!
Я сам себя недобрым словом отшиваю!

Мне ваши вопли о добре  - до сатаны!
Мне ваши сопли о любви – до первой девки,
когда по-чёрному вас прёт от белены
с весёлой рожей смерти на еловом древке...