Однажды, когда я ещё не родился

Мой сын с радостью сообщил, что у них в семье ожидается рождение сына. Вскоре наша радость временно омрачилась неожиданной болезнью моей невестки – матери моего будущего внука. Она заболела ветрянкой, и мы очень переживали, как это скажется на ребенке.

 Поэтому, я стал исследовать и изучать вопросы взаимосвязи состояния здоровья и переживаний матери и ребенка, оказавшегося в это время в ее чреве. И вот, что там обнаружил:

«Способность к добру и сопереживанию, чувство любви или неприязни, спокойствие или агрессивность, как и многие другие свойства личности, воспитываются в человеке с момента его зачатия. Мать – это первая земная вселенная ребенка, поэтому всё, через что она проходит, испытывает и плод. Эмоции матери передаются ему, оказывая либо положительное, либо отрицательное влияние на его психику. Излишние эмоциональные реакции матери на стрессы служат причиной огромного числа таких послеродовых заболеваний, как неврозы, тревожные состояния, многочисленные аллергические недуги, отставание в умственном развитии и многие другие патологические состояния».

С этого момента я стал переживать не только за своего будущего внука, но и тревожно, и раздраженно  заниматься самосозерцанием. Я заболел «болезнью третьего курса мединститута». Мне показалось, что у меня присутствуют все описанные выше симптомы, переданные мне через мою маму, когда я еще не родился…

Я родился в феврале 1951 года в высокогорном селе, где холода наступают с сентября, а снег лежит уже в октябре.

Отец преподавал французский язык во всех близлежащих школах, так как был единственным специалистом иностранного языка в этих краях…

Проживая в городе Дамаске, отец занимал ответственные посты в рядах французской армии до 1946 года. Вместе с французской армией он с нашей семьей покинул Сирию и репатриировал  в коммунистическую Армению, когда в ней все ещё бушевали устои сталинского режима.

Отец сразу же оказался в списке неблагонадёжных. Трудно вообразить, как мог он уцелеть в те времена, когда человек владел 7 языками и был выходцем из гниющего капиталистического мира. Находка для сотрудника НКВД. Готовый шпион и контрреволюционер. И не надо долго доказывать…

Один эпизод из жизни отца тех времен, возможно, даст частичный ответ на вопрос, почему он при всем этом уцелел?

Отец был очень обаятельным, словоохотливым и приятным собеседником. По рассказам очевидцев, он всегда был центром кристаллизации на всех сборищах, посиделках. Он был незаменимым тамадой всех событий, и радостных, и траурных, происходивших во всей округи. Он просто был интересным человеком. Возможно, именно поэтому с ним приключилось то, о чем я сейчас расскажу.

Директором школы тогда был некий бездарный и неграмотный Аршак. Всем было известно, что он свой пост занял только потому, что числился одним из самым «полезных, ценных и плодотворных» стукачей в пределах района. Тогда почти каждый был стукачом, и все друг на друга стучали.

Однажды отца догоняет по пути домой его коллега, преподавательница начальных классов – Асмик и, трясясь и, дрожа, и заикаясь от волнения, тихо говорит:

– Мой дорогой, уважаемый, хороший и добрый человек. Умоляю, прошу тебя, будь сдержаннее и мало рассуждай с коллегами о нашей действительности. Особенно в моём присутствии. Я назначена за тобой следить, то есть стучать. Когда мы не одни, старайся ничего не говорить, – сказав, как скороговорку, остановилась она, чтобы отдышаться.

Набрав в лёгкие воздуха, она опять тихим голосом продолжала:

– Недавно ты какой то анекдот рассказал. Я об этом не доносила и была наказана. Мне уже сделали замечание, потому что я не донесла этот факт. За мной тоже следят и стучат. У меня маленькие дети. Прошу, пожалей меня. Не делай из меня шакала и предателя. Я дорожу нашей дружбой. Умоляю, будь бдительнее…

… Однажды, когда уже земля была покрыта снегом, а до моего рождения оставались считанные дни, после очередного застолья, изрядно напившись, директор школы Аршак, проходя мимо нашего дома–общежития для педагогов, зашел к нам домой, где была только моя мама и четырехлетний брат Армен. Трое моих сестёр и брат Асатур вместе с отцом были в школе.
Агрессивно настроенный Аршак сразу же с порога бросился на маму с криками:

– А ну вон отсюда! Социалистическое имущество и построенный нами дом не может быть предоставлен врагам народа. Ваше место – улица. Вон отсюда…

Пока моя беременная мама, уткнувшись в шаль и обняв брата, чтобы его согреть, стояла на снегу, ожидая, чем это кончится, слух об этом дошел до отца, который молнией примчался домой.

Хорошо, что к тому времени уже дом окружили односельчане и с трудом остановили отца, чтобы он не задушил этого изверга – Аршака, который в это время уже храпел на нашей кровати…

Какие эмоции, тревоги, страх и ужас пережила моя мама при этом? И как это сказалось на мне – судить моему окружению. Но мне кажется, что я излишне раздражен, вспыльчив. Во мне внутри постоянно дребезжит камертон тревоги…

Может, это отголосок тех времен?

Через месяц родился я в самых антисанитарных условиях. Мои роды принимала санитарка соседнего детсада…

Эта грустная, даже можно сказать печальная история была бы неполноценной, если бы я не рассказал о том, что стало потом с этим директором.

Смутно помню народные волнения перед зданием сельсовета, где проходил суд над Врежем, который на грузовой машине совершил наезд на трехколесный мотоцикл, в люльке которого сидел Аршак.

Удивительно, что остальные двое: шофер и пассажир, сидевший сзади шофера, уцелели.
Аршак сдох, не приходя в сознание.

Тогда мне было 8 лет, и я помню, какие слухи ходили и почему народ требовал освободить Врежа.

Отец Врежа – Петрос, работал сторожем нашего единственного сельского магазина, где всё продавали.

По селу прошелся слух, что ночью Петрос был зарезан, а магазин был полностью разграблен. 
Односельчане шепотом между собой поговаривали, что это всё дело рук Аршака…

Мне до сих пор непонятно, как это Врежу удалось мастерски спланировать эту аварию, чтобы при полностью раздавленном мотоцикле, не уцелел только Аршак.

Под нажимом народных волнений и требований суд над Врежем превратился в суды над Аршаком. Стало известно, что он не окончил даже 4 класса средней школы и тем не менее долгое время работал директором школы.. Выяснилось, что в годы войны, когда добровольцы атаковали военные комиссариаты, Аршак притворялся больным туберкулёзом и гордо гулял по селу. Были выявлены случаи изнасилования и совращения школьниц. Жертвы этих насилий, не стесняясь огласки, выдавали эти позорные факты своей судьбы, откровенно выступали на суде и давали показания…

Вреж получил пятилетний срок колонии общего режима…

Жаль, что все связи потеряны, так как мы вскоре покинули это село, которое после чудовищного Спитакского землетрясения оказалось в его эпицентре и полностью было разрушено…

Интересно, что бы я сказал Врежу, если бы мы вдруг встретились?

Я постоянно себя готовлю к этой беседе, хотя почти не сомневаюсь, что она не состоится.

А жаль…

Я бы нашёл очень теплые и чувственные слова признательности и поклонения, чтобы сказать ему на ухо, когда я его обниму в знак благодарности.

Он их заслуживает…

18.10.2013 год.