Читаем Гоголя. Мёртвые души. 5 гл. 3ч

Столовую оставив, все перешли в гостиную
Где на столе по блюдечкам вареньице стоит.
Ни груша и ни сливы – ни что уж не вместимо…
Ни гость и ни хозяин… скажи – в миг отклонит…

Хозяйка поднялась, чтоб поискать другого,
Заметив, что обычным не может удивить…
Того не понимая (от роду бестолкова?),
Что ни глотка совсем в желудок не вместить…

Оставшись с глазу на глаз, наш Чичиков решился
С хозяином теперь о деле говорить,
Который,  лёжа в креслах, всё бормотал, крестился,
Знать, им после обеда так принято творить…

«О дельце небольшом хотел я было с вами
Поговорить теперь же!» Хозяйка тут вошла:
«Вот редька на меду!» «Потом, душа, мы сами!
Ступай теперь к себе, минута, вишь, нашла!

А мы с Павлом Ивановичем приотдохнём маленько,
Вот только фраки скинем, да, может, и вздремнём!»
«Пуховики принесть? Подушки? Я скоренько!»
«Нет, душенька, не нужно – мы в креслах прикорнём!»

И с тем она ушла. Хозяин, пригнув голову,
Приготовлялся слушать: какой бы интерес?
И Чичиков начал не как привык, по - новому,
С истории Российской… как движется прогресс…

С большою похвалой расхваливал просторы,
Монархия, мол, Рима и то меньше была,
Не только иностранцам, самим дивиться в пору
( а тот всё молча слушал, лишь  набок голова…)

И что по существующим законоположеньям
У государства нашего средь прочих есть закон,
Что души человеческие, окончив жизнь, движенья,
До следующей ревизии живыми числит он…

Никак чтобы, ничем не множить число справок,
И так их весьма много и даже больше чем,
В присутственных местах нагрузка выше рамок…
Зачем бы увеличивать-то сложность гос. систем?

А Собакевич слушал и даже не встревал…
И голова всё набок, не сменит положенье…
А гость красноречиво всё мысли развивал:
«По знанию  замечу, есть в этом уложенье

Сомнительные даже, всё же скажу, места…
Вы сами понимаете лучше меня, однако,
Из жизни это знаете, не  с чистого листа…
Претерпевали много, конечно же, и всяко…

Я говорю о податях за тех несуществующих,
Которые на нынче здесь числятся в живых…
Ведь это, право, бремя для вас, так скажем, сущих…
Готов взять на себя, платить, как за своих!»

А тот всё молча слушал, всё в том же положенье…
Казалось, в этом теле нет вообще души…
Хоть что-нибудь мелькнуло б в лица ли выраженье –
И вздохом не нарушил пронзительной тиши…

Словно Кощей Бессмертный, хранящий свою душу
Не там, где быть ей должно, а на краю земли,
Да так, чтобы покой никто не смог нарушить,
Что в ней не возникало б, увидеть не могли…

И Чичиков теперь, конечно же, терялся –
Невозмутимость эту никак понять не мог…
Ясна ли ему речь иль только зря старался?
Исторгнуть лишь «итак» едва осилить смог…

«Вам нужно мёртвых душ?»  - спросил тот очень просто,
Без грамма удивленья, как будто вёлся торг,
Совсем – совсем другим, словно спросили просо
Иль хлеб или зерно на деньги или в долг…

«Да! - на это Чичиков – Несуществующих от ныне!»
«Найдутся! Как не быть?» - вновь отозвался тот.
«А если это так, расстанетесь вы с ними?»
«Извольте, я продам!» - смекнув на этот счёт,

Что для чего-нибудь, а гостю это надо,
Какую-нибудь выгоду он вздумал поиметь…
«Вот, чёрт возьми его! – гость не поднявши взгляда –
Я только заикнулся: боится не успеть…»

Но вслух проговорил, конечно же, другое:
«А, например, за сколько? Ведь сам этот предмет,
О ценах на который, и я  того не скрою.
И говорить-то странно… Иль скажете, что нет?»

«Ну, почему же странно? –вздохнул хозяин дома –
Всё здесь имеет цену… Чтоб много не просить,
По сто рублей за штуку!» «По сто?!» «Да, безусловно…»
И Чичиков опешил… но как переспросить?

Смотрел тому в глаза – а вдруг оговорился?
Язык тяжеловат… мог брякнуть что не так…
«Что ж, разве это дорого? – нисколько не смутился –
На мой взгляд, эта сумма решительный пустяк…

Мне даже интересно, а вы б сколь предложили?
А ваша, на ваш взгляд, какая им цена?»
«На мой взгляд? Но с чего вы столь предположили?
Вы, верно, позабыли о чём речь, суть видна…

Но так и быть, извольте, по восемь гривен душу,
Кладу на сердце руку – то красная цена!»
«Эк, вы куда хватили! Хоть вывернись наружу…
Ведь это, чай, не лапти… Нет! Сто рублей сполна!»

«Однако, согласитесь, что не вполне и люди!»
«Так, где же вы отыщете такого дурака,
Который за двугривенный и торговать-то будет
Ревизскую вам душу? Нет их, наверняка!»

«Ревизскими зачем зовёте их, не знаю!
Ведь их-то нет совсем,  все умерли давно…
Остался только звук и тот недосягаем…
Впрочем, что с вами делать, я уступаю, но

По полтора рубля, не больше, как хотите…»
«Не стыдно ль говорить? Что это за цена?
Торгуйтесь, в самом деле, и сумму назовите!»               
«Нет! Больше не могу! И так куда красна!

Чего уж невозможно, на то  и спросу нету!»
Однако ж по полтиннику прибавил: два на круг…
«Да что же вы скупитесь? – вскричал на то ответом –
Другие обдерут ведь, подсунут что-то вдруг!

Заместо душ вам дрянь подсунут беспременно!
А у меня товарец, прямо орех лесной!
Ядрёный  на подбор! И жизни все примерной,
Здоровый всё мужик, как есть, мастеровой!

Вы сами рассмотрите: к примеру, вот Михеев.
Каретник, право слово, таких и не найти!
Ведь больше никаких колясок и не делал,
Как только лишь рессорные, вот с места не сойти!

И не сравнить с московской какой-нибудь работой,
Что служит два часа, тот делал на века!
И сам же обобьёт, покроет лаком – что ты!
И прочность – сносу нет! Такая вот рука!»

Тут Чичиков хотел на то ему отметить,
Что этого Михеева давно как бы и нет…
Но тот его желанья не захотел заметить.
Вошёл, как говорится,  в восторг, творя ответ:

«Иль Пробка вот Степан! Нет плотника такого!
Вот силища была! Не знаю с кем сравнить!
Я голову в заклад: не отыскать второго!
Такого молодца на два рубля ценить?!

Когда б служил он в гвардии, Бог знает, что бы дали
За просто рост один: с вершком аршина три!»
И Чичиков опять хотел сказать: едва ли,
Ведь нет его в живых, как хочешь рассмотри…

И рта раскрыть не дал… Что оставалось? Слушать.
Того же не на шутку на речи пронесло:
«А Милушкин, кирпичник! Тот тем уже заслужен,
Мог печь легко поставить – такое ремесло! –

Неважно, в каком доме! Телятников Максим.
Что это за сапожник! Что шилом ни кольнёт- сейчас же сапоги!
И хоть бы в рот хмельного! Опять же, кто за сим?
За ним мужик торговый! Ровняться не моги!

Как кто? Сорокоплёхин! В Москве имелась лавка!
На круг, считай, оброку пять сотен приносил!
Ведь вот какой народ! Деревья, а не травка!
А вы вот попрекнули, что много запросил…
Совсем, стал быть не то, что где-нибудь встречали!»
«Позвольте! – вставил слово герой наш, наконец ,
До края изумлённый такими вот речами-
Зачем мне эти качества не бьющихся сердец?

От прошлых добродетелей мне пользы ни на столько,
Ведь это народ мёртвый! Что было, всё прошло!
Забор не подопрёшь, не спляшет вальс иль польку,
Сильны при жизни были? Со смертью всё ушло!»

!Ну, да, конечно, мёртвые…» - промолвил тот, очнувшись,
Одумавшись как будто, припомнив: точно так –
Впрочем, и то сказать, живых теперь коснувшись,
Что это за народ? На дохляке дохляк…»

«Ну, как бы то ни шло, а эти всё ж живее,
Чем те, о чём шла речь… Фу! Ничего – мечта…»
«Ну, нет! Я не согласен! Каков был тот Михеев,
Такого вы не сыщете! Не выйдет ни черта!

Машинища такая, войди сейчас – не вместится!
В плечищах силы столько – коню не одолеть!
Хотел бы я узнать, где вдруг она поместится
Мечта такая ваша! Хотел бы посмотреть!»

Последние слова он обращал к портретам,
Как иногда бывает в беседах, когда вдруг
Один из говорящих, не объяснив при этом,
С чего-то обращается к вступившему в их круг,

Не к месту, невпопад, и сам не ждёт ответа,
Поскольку тот не знает о чём велася речь,
Но устремляет взгляд, зовёт его при этом
В какие-то посредники, пытается завлечь…

Смущённый незнакомец как быть ему не знает:
То ль постоять остаться, то ли податься прочь…
И тот, кто поумнее, второе выбирает,
Поскольку в чужой ступе желанья не толочь…

«Всё ж больше двух рублей дать не могу, поверьте!»
«Извольте, лишь по дружбе и, так и быть, для вас
Семьдесят пять за душу! Как для знакомства, верьте!
И только в ассигнациях немедленно, сейчас!»

«Да, что он в самом деле? – гость даже возмутился –
За дурака, что ль, держит?» Потом добавил вслух:
«Мне даже странно, право, будто театр случился –
Комедия какая иль просто действо вдруг…

Ведь как я вас считаю: что человек вы умный
И даже к образованности как сведения есть…
И на тебе такое! Предмет-то так, надуманный…
Фу-фу… и что он может стоить? Кому он нужен здесь?»

«Так вы же покупаете! Вам, стало быть, и нужен!»
На это даже Чичиков не вдруг нашёл ответ.
Принялся говорить, крутить, «водить по лужам»
На что тут Собакевич: «А мне и дела нет

До ваших обстоятельств. Чем и на что живёте…
Своих забот хватает, а ваши - вам решать.
Понадобились души? Я продаю! Берёте?»
«Два рублика цена!» «Да ладно, хватит жать!

Словно сорока Якова – твердит одно про всякого!
Так говорит пословица, во след за нею вы…
Заладил: два рубля и всё и никакого якого –
Пора бы съехать с них на трезвость головы.

Вы цену говорите!» «Полтину, что ль, прибавлю!»
«Ну, так и быть, извольте! В убыток, ну так что ж?
По пятьдесят! По дружбе! Куда деваться? Ставлю!
Дешевле не купить!» «Да это же грабёж!

Экой кулак, однако…» но вслух сказал другое:
«Да, что на самом еле? Как будто бы товар…
В ином каком поместье задаром взять устрою!
С охотой даже сбудут, преподнесут как дар!»
*