Иван да Марья

Эх, да как запрокинула голову!
И всё смотрит, смотрит на небо синее...
- Чего рот-то, - кричу, - разинула?
Думаешь, селедка из бочки выпадет
и прямехонько в него направится?
Тут она ресницами хлопнула
(а глаза у нее с поволокою):
- Ах, ты, черт перчёный-несОленый,
еще давеча искал грудь мамкину,
а теперь туда же - клеится.
Вокруг девки, ребята лыбятся,
пальцы так и разэтак складывают:
дескать, ничего тебе не обломится
и катись ты, малёк, прочь отседова.
Только я теперь словно долбанный
и дороги от нее мне не стелятся.
Что за радость-то быть посмешищем?
Да стреножила меня, как жеребчика.
А она всё смеется-заливается.
Напоказ, глаза-то грустные.
Ничего, я подожду, моя Ласточка -
нам на небе полвека отмеряно.


Вот пришел опять -
стоит, как вкопанный.
Хоть бы парень,
а то пацан совсем!
И как оно меня угораздило?
Скажут, девка совсем ополоумела:
в женихи себе взяла малолетнего.
А петушок глядит, задирается.
- Голосок не окреп еще
скакать по курочкам.
- Так не глоткой берут ее, родимую.
Глянь, за словом не полез...
Ах, ты, мой миленькой!
Приголублю ж я тебя,
мою Ласточку.
   
                сентябрь 2013 г.