Я не плачу, я мужчина, мамка мне сказала

«Я не плачу, я мужчина, мамка мне сказала».

Я устал, война, война, пушки за горою, третью ночь совсем не спал, слушал грохот боя.
На диван я не влезал, там осколки воют, я в подвальчике сидел вместе с темнотою.
Я не плачу, я мужчина, мамка мне сказала, она в комнате сидит, вижу из подвала.
Я картошки пожевал, что лежала рядом, с кожурой, да ничего, только сыровата.

Я наверно задремал, кот ко мне ластиться, в щель пролез ко мне в подвал, тоже подкрепиться.
Мамка мёртвая два дня, я об этом знаю, мне шесть лет уже давно, слёзы вытираю.
Я не плачу, я мужчина, мамка мне сказала,  она в комнате сидит, вижу из подвала.
Она мёртвая два дня, я об этом знаю,  мне шесть лет, а всё равно, слёзы вытираю.

"Я мёртв, я это точно знаю, а снайпер, дед мой, я убит".

На старте, взлёт мне разрешают, даю движкам форсаж, я истребитель в небо поднимаю, я снайпер, проще АС.
Свечой я в небеса взлетаю, получен на Донбасс приказ, с небес я землю наблюдаю, семья в Европе вся сейчас.
Жена наверно к Ницце подъезжает, а дети ждут меня, к Донбассу подлетаю, в прицел видна шахтёрская земля.

Вокруг сплошные терриконы, меж ними посёлки, города, в прицеле тётка пробегает  и это просто мой кураж.
Я на гашетку нажимаю и очередь рвёт тётку пополам, ракетой по больнице я стреляю, вторую, бабке в огород.
Она копалась у теплицы, трусы от взрыва на забор, старуха охнуть не успела, а взрыв и дом её разнёс.

Я вышел с боевого, развернулся, вдоль улицы решил пройтись, авто прощёлкал с пушки, от взрыва он в воздухе завис.
В меня с Земли старик стреляет и пуля смерть ко мне летит, она фонарь мне пробивает и мысль последняя сквозит.
Я мёртв, я это точно знаю, а снайпер, дед мой, я убит, она мне мозги вышибает,  а голову разносит на куски.

"Вновь воюю, вот паскудство, на войне, как на войне".

Вновь воюю, вот паскудство, на войне, как на войне, враг фашисты, это грустно, мне в лицо бы посмотреть.
Он моё всё окружение, с кем здороваюсь всегда, а они подлюки в спину вновь ударить норовят.
И ударить побольнее, чтобы сразу околел, только я живучий очень и опять встаю с колен.
А они в глаза мне смотрят, подлость вновь готовят мне, кто-то там за поворотом убегает налегке.
Все следочки заметает, пули знать боятся все, я стою вновь в обороне, не в простой, а в круговой.
И вгоню патрон в патронник, боевой, не холостой, я возьму паскуд на мушку, наведу прицел.

И пошлю им смерть вдогонку, Боже так велел, помолюсь я пред иконой, Бог меня простит.
Я войну не начинаю, а отпор даю, Боже праведный, я знаю, тихо помолюсь.
Я возьму паскуд на мушку, не проскочит мышь, тихо снайпером залягу, тыл всегда прикрыт.
Там ребята с автоматом, не один, а три, вновь воюю в обороне, снайпер я теперь.
Враг примерно мне известен, лики не видны, подпущу врага поближе, выстрел то один.
Снайпер сложная работа, маскировка здесь важна, я лежу вблизи дороги, смерть в моих руках.

Я врага не прозеваю, опыт есть войны, а винтовка, как живая и вокруг враги.
Есть позиция вторая, вдруг я промахнусь, со второй я в самолёт стреляю, от врага там труп.
Вновь домой я возвращаюсь, песни не пою, я по жизни обыватель, труд простой ценю.
Если вновь меня достанут, соберусь вновь в путь, снова снайпером я стану, не прощу врагу.
Котелок воды напиться, маскировочный халат, да моя гитара звонка, так винтовку я назвал.
Вот и все мои пожитки, дед с неё стрелял, я лежу вблизи дороги, смерть в моих руках.

"Воевать страшно? Да, страшно".

Воевать страшно, да, страшно, Сказал ополченец будто в пустоту, там жить порой опасно, а умирают там в бою.
Там всё по воле рока, что хочешь ты ещё узнать, он бросил на пол сигарету, другую,  молча, начал зажигать.
Продолжил  просто без вопроса, а сигарету снова смял, там весть важна из дома, тогда есть смысл и воевать.
А смерть приходит просто, об этом лучше и не знать, курил с товарищем намедни, граната рядом, хлопнув, взорвалась.
Ему пол черепа снесло осколком, а сигарету он держал в зубах, он затянулся смачно, с толком, а кровь хлестала в небеса.
 
Откинулся на спину молча, а я ответ всё ждал, я видел смерть воочию, блокпост тогда я защищал.
Там ополченцу брюхо разорвало,  он кишки сам в себя толкал, а через пять минут его не стало и кишки он в руках держал.
Его добил подлюка снайпер, он прямо в лоб его достал, там жить всегда опасно, а умирают там, кто смерти ждал.
Воевать страшно, да, страшно, сказал ополченец будто в пустоту, там жить порой опасно, а умирают там в бою.
Там всё по воле рока, что хочешь ты ещё узнать, он бросил на пол сигарету, губами тихо что-то прошептал.