Олеся 9

По большому счету, идти мне было некуда – квартиру я «добровольно» подарил Гулисе, ресторан тоже. К Олесе – совесть не позволяла. Да и мать не хотел расстраивать и впутывать в свои проблемы. Пошел к Матрене. Образ этой старушки всплывал перед глазами и звал меня. Если честно, я думал, что схожу с ума.
Выбираться из лесу довелось недолго – луна освещала все вокруг, и все тот же образ указывал дорогу. Я вышел на околицу и без труда добрался к дому местной чародейки.
Из маленького покосившегося окошка лился тусклый оранжевый свет. Внезапно скрипнула дверь и из нее показалась седовласая голова хозяйки. Матрена ждала меня. Я уже ничему не удивлялся.
Она отворила калитку, хрипло дыша:
– Эх, Русланчик, предупреждала же. Зачем глаза на балерину поднял? Да, не отвечай – знаю я все, знаю.
– Расскажите, что вы знаете? Кто она такая эта балерина?
– Заходи, внучок. Чай уже настоялся, – Матрена, будто нарочно уходила от разговора.
Миновав крохотный дворик, мы поднялись на порожек. Трухлявые дощечки поскрипывали, казалось, вот-вот рухнет все крыльцо. В домишке полы оказались понадежнее, но убогие стены с проводкой поверх обоев взяли свое. – Старый-старый дом.
Матрена усадила меня за стол. Сама села напротив и наливала чаю.
– Не хорошо ты поступил, внучек. Ох, нехорошо. Лизоньку не проведал, а Олесю проверять вздумал.
Стыдно мне стало.
– Утром пойдешь в Лизе, отнесешь ей яблок, – показывает на ведро рядом с лавкой. Одень ей на палец это кольцо, – и кладет на стол тот самый перстень, что на балерине был.
– Как вам это удалось, в голове не укладывается?
–  Мои секреты тебе знать не к чему.
Матрена подула на горячий чай, и я провалился в глубокий сон. 
Наутро страшно болела голова, как с похмелья. Матрена всучила мне яблоки, кольцо и при этом попросила ни с кем не говорить о случившемся в лесу. Ни с кем – повторила она и ушла по своим делам.
И я с пакетом яблок пошел через поселок, потом вдоль проезжей части в город, а потом по городу к больнице.
К Лизе меня провела дежурная медсестра. В палате кроме Лизы никого не было. На соседней койке лежал матрас в пятнах. Форточка закрыта, кислорода не хватало. Никак не мог привыкнуть к запаху лекарств.
Я придвинул стульчик ближе к кровати и присел, не зная с чего начать. Гостинец положил на  тумбочку, а сам вертел яблоко. Лиза смотрела с непониманием. Наверно, уж слишком глупо я выглядел.
– Мне жаль, что так вышло, Лиз. Я верю, ты поправишься.
Лиза не отвечала.
– Я принес тебе не только яблоки – у меня еще кое-что есть для тебя.
Я достал кольцо и надел ей на палец, как просила Матрена.
Лиза приподняла руку и пошевелила пальчиками. Камень засиял, отражая солнечный свет.
– Спасибо, – единственное слово произнесла Лиза и опустила ресницы, погружаясь в сон.
Я смотрел на ее спящее лицо. Щеки на глазах розовели, болезненная бледность исчезала. Она явно шла на поправку.
Проведав Лизу, я направился на работу. Небритый и одетый неподобающим образом, с кашей в голове и парой яблок в желудке.
У проходных стоял черный джип, из которого вышел мне навстречу сам Васо Обезбашидзе.