Шлягер

Надоело бренчать на сладкозвучной лире,
время-то не сладкозвучное – чугунное, местами – стальное.
Облегчение по-настоящему случается только в сортире,
да и то ненадолго, как, впрочем, и всё остальное.
Я наплёл красивых стихов неимоверно много,
то Москву  в них восславить мечтал, то, сдуру, Киев.
Если всё, что ни есть на земле, зависит от Бога,
значит, Богу и время такое угодно, и мы, такие.
Побегу на холм, на Дарсан, он над Ялтой вздыблен,
не потешу душу, так потренирую тело.
Этот мир чугунный, местами стальной – незыблем,
потому и бренчать о нём сладкозвучно – совсем не дело.

Разорались чайки в порту истерично, скандально,
танкер грязный на рейде болтается, словно корыто,
я любил с Дарсана высматривать раньше даль, но
что-то даль всё чаще туманом гнилым закрыта.

Значит, осень, зима впереди, ну а там закружат
то дожди, то снЕги, – весьма затейно.
Даже Понт Эвксинский, в конечном счёте – большая лужа,
как сказал один космонавт, надравшись портвейна…
Слякоть зимняя будет скуку мою лелеять,
я считать неудачи начну, да собьюсь, жизнь – просчёт вся.
Грозди спелой софоры дрозды обдерут в аллеях
да скворцы им помогут, а там и весна проснётся.
Надоело слушать политиков, попсу, юмористов сраных,
надоело бренчать самому на сладкозвучной лире,
пусть хрипит Добрынин: «Не сыпь мне соль на раны…» –
этот шлягер хорош в кабаке и неплох в сортире…