Разговор с Евгением Евтушенко

Ну, здравствуйте, Женя!
Мы лично ещё не знакомы.
Вернее, меня вы не знаете –
Кто я такой?
Обычный бродяжка
Вдали от погоста и дома,
Печальная капля дождя
В круговерти людской.

Менял коммуналки
И горестно плакал в ОВИРЕе,
Скользил по паркету контор,
Как по тонкому льду.
Но всё-таки, Женя,
Я тоже родился в Сибири,
В теперь позабытом,
Но очень жестоком году.

Стихи сочинялись
Средь жалкого ссыльного быта -
То в сказках арычных,
А то в малярийных огнях.
Отца бил по морде
Сельхозакадемик сердитый.
Нагнав на него
Неугаданный трепет и страх.

Он скрылся, отец,
От властей
В глинобитном Ходженте,
И даже подальше –
На пастбищах средь чабанов.
Питался сухими лепёшками,
Спал на брезенте.
Забыв навсегда
Про безумье и прелесть стихов.

Я в школу  ходил,
Где печалились ссыльные дети -
Корейцы, и немцы,
И множество крымских татар.
Учитель Кайфуллин
Еврейскую душу приметив,
Лупил наркотической лапой,
Лелеял удар.

Но книги меня уносили
В неясные дали,
Пытаясь поднять над землёй
В безутешности дня.
А умные дяди лишили, как счастья, медали.
Еврейством моим,
Словно мелочью горькой, звеня.

Да что вспоминать
О былом, об истасканном, Женя!
Давайте уроним в бокалы
Армянский коньяк.
Меня за стремление к правде
Облили презреньем,
Загнали в забытый людьми
Обречённый кишлак
 
А годы неслись
Одичалой безумною стаей,
В блокнотах пылились стихи
Вдалеке от мечты,
И призрак желаний
Давно и жестоко растаял,
И крылья сломались,
Не в силах набрать высоты.

Я нынче старик.
В диабетные страсти одетый,
Врачи говорят,
Что и пить, и смеяться нельзя,
Но если пришлось подружиться
С великим поэтом,
Приму я сто граммов
В бездонную пропасть скользя.

Отбросим регалии,
Образы суетной жизни,
Повесим на гвоздик
Обманчивых будней печаль,
Пусть годы поблекнут
В бездонной своей дешевизне,
Останутся рифмы,
А с ними на плаху не жаль.
                Рафаэль-Мендель
                15 октября 2013 г.