Большое сердце Дон Кихота. А. С

К 410-летию начала написания Сервантесом романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».

         Краткое слово о Сервантесе.

    В средневековье империя Карла V, где Солнце никогда не закатывалось, была богатейшей мировой державой, но разъедалась изнутри нескончаемыми устрашающими экономическими кризисами, и не сулила ничего хорошего и счастливого простому испанскому народу. Испания постоянно вела изнурительные войны на суше и на море в Азии и в Африке. В этот жуткий колониальный период произошло удивительное, самое важное событие для Испании того периода. В начале января 1605 года, появился на свет роман Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», ознаменовавший начало новой эры новейшего искусства. Началом написания этого бессмертного романа следует считать вторую половину 1603 года. Эти даты устанавливаются на основании слов самого Сервантеса, что его роман родился «в темнице, местопребывании всякого рода помех, обиталище одних лишь унылых звуков».  В севильской тюрьме пребывал Сервантес в 1603 году.  С того времени создавались и рушились империи, канули в лету бесчисленные короли, цари, императоры, полководцы и политики, а этот роман продолжает жить и вдохновлять на жизнь и на борьбу за жизнь, осушая слёзы страданий мира.
    По словам самого Сервантеса, он встретился с нищетой, ещё в родильном доме, и никогда больше с нею не расставался. Большую часть своих знаний он получил самообразованием, читая всё подряд, вплоть до обрывков исписанных бумаг, гонимых ветром по улицам. Нищета в самом неприглядном виде преследовала его до самой могилы. И сам Сервантес говорил о себе, как о человеке, измученном проклятой нищетою, а в народе говорили, что он старик, солдат, идальго, бедняк. И выходит так, что гениального человека, богатейшая в мире Испания ни на грош не обогатила, и не содержала на государственный счёт. Напротив того, загнала его в беспросветную нищету. Ну, что ж,  как метко подметил в 1615 году, Маркес Торрес, за год до смерти Сервантеса: «Если заставляет его писать нужда, дай Бог, чтобы он никогда не жил в достатке, ибо своими творениями, будучи сам бедным, он обогащает весь мир».
      Сервантес принадлежал к старинной, но разорившейся дворянской семьи, «идальгии», дворян, лишённых состояния, синьорий, высоких общественных постов. Отец Сервантеса, Родриго, был лекарем, и нужда преследовала его повсюду, куда бы он переезжал с места на место в поисках заработка. Кочевой образ жизни знакомил Сервантеса, будущего создателя своего Дон Кихота с подлинной жизнью испанского народа. Но вскоре Родриго арестовали, за неуплату долгов, имущество было распродано с торгов. Окончательное разорение семьи Родриго, бедственное положение вынудило совсем ещё юного Мигель де Сервантеса искать какого-либо исхода, зарабатывать себе на хлеб. Он покинул Испанию и прибыл в Рим, где при Аквавиве удачно устроился ключником и вскоре поступил в испанскую армию, расквартированную в Италии. Знакомство с богатой итальянской культурой, особенно с античной литературой и мифологией, обогатили его. Он овладел Итальянским языком, расширил гуманитарные познания итальянского Возрождения в литературе и в философии – поэзией Данте, Петрарки, Ариосто, Боккаччо, а также с пастушескими романами. Он был страстным читателем неоплатоников. Глубоко ознакомился с античной литературой – Гомера, Вергилия, Горация, Овидия и другими.
    Участвуя в морской битве против турецкого флота, Сервантес получил три огнестрельных раны – две в грудь, одно – в предплечье, и шрамы украсили его мужественное лицо. После долгого излечения, он вновь отправился на службу. Вскоре Сервантес попал в плен к пиратам,  которые захватили геллеру, и отправили его в Алжир. Там он содержался в особо жестоких условиях, с железным кольцом на шее и скованный цепями. Через пять лет, семье, ценой невероятных усилий, удалось его выкупить из ужасного плена.
    Вернувшись на Родину, Сервантес сразу убедился, что он, заслуженный ветеран, участник битв был никому не нужен и забыт всеми, кроме своих самых близких людей. Ему приходилось зарабатывать себе на жизнь лишь случайными заработками. Вдобавок ко всем лишениям Сервантеса, ему было предъявлено нелепое обвинение в сокрытии средств, собранных им по реквизициям и сбору недоимок. За эти тяжёлые обязанности, возложенные на него королевской властью, его сажали в тюрьму дважды. Таким образом, 
Сервантесу было от чего зарядиться энергией рыцарского духа - бессмертного Дон Кихота.
    Испытав на себе противоречие между мечтой о Золотом веке и суровой действительности жизни, Сервантес в этом своём произведении проявлял особую осторожность, чтобы не попасть в поле зрения инквизиции, и умело обойти подводные камни на своём пути. В уста своего Рыцаря печального образа, прикрываясь его безумием, Сервантес вкладывал все уроки по нравственному совершенствованию человека, его мудрости и честности, которые он хотел донести своим читателям. В эти уроки нравственности, Сервантес вкладывал весь свой богатый жизненный опыт и всю сокровищницу своей души. Рядом с похвалой глупости, он умело помещал лучшие плоды Восточной и арабской философии; учёная поэзия гармонично уживалась с напевными стихами испанских народных романсов.
    Народный фольклор и вечная тяга крестьянина к земле составляют одну из главных основ романа, которые постоянно слышатся в непрекращающемся диалоге рыцаря и оруженосца. Санчо без Дон Кихота и Дон Кихота без Санчо – трудно себе представить. Постоянно обмениваясь мнениями, они непрерывно обогащают и дополняют друг друга в стремлении к гармонии, гуманизму, мудрости. В основном действия разворачиваются на фоне кастальских деревень, самых бедных испанских провинций – в Ламанче, с её мальницами, харчевнями, постоялыми дворами, проезжими дорогами, добрыми и несчастными жителями. Со стороны обитателей герцогских замков, герои романа становятся предметом издевательства над ними. Когда Санчо предложили шутовское губернаторство, он всерьёз поверил в это, и проявил блестящий талант администратора. Советы, которые даёт Дон Кихот своему оруженосцу при отправлении Санчо на остров, являют острую сатиру на социальную несправедливость, на уродство государственного строя и вопиющую несправедливость; жертвой всего этого был и сам Сервантес. Отказ от этой шутовской губернаторской роли и убытие из замка Санчо вместе с Дон Кихотом, - это гимн свободе, моральная победа героев над окружающим миром чистогана, тунеядства, алчности, духовного ничтожества, себялюбия и жестокости.
    Идеи защиты Сервантесом слабых и угнетённых, являют собою священный долг человека, в приближении и воплощении в жизнь Золотого века человечества. Прогрессивная сущность Дон Кихота является отповедью мракобесам разного толка в мировом масштабе, их реакционную грязную работу и в наши дни. Образ печального Дон Кихота и поныне странствует по свету. Ради достижения высоких целей, он готов идти наперекор общественным мнениям, не считаясь с обстоятельствами, преодолевая любые преграды, даже если результат его усилий будет плачевен, и он выглядит в глазах окружающих чудаком и неудачником. Главное для него - не отступать от собственных представлений о добре, красоте, благородстве.
    В наши дни, может быть, как никогда прежде актуален образ рыцаря Дон Кихота. Слишком уж много развелось дурных ветряных мельниц, которые перемалывают людям кости с невиданной жесткостью и цинизмом, и ославляют самую прекрасную из женщин – Дульсинею – свою Отчизну…
    Стоит отметить и о подложном томе «Дон Кихота» под псевдонимом Алоно Фернандеса Авельянеды. Автор фальшивки, скрывший себя под псевдонимом, опередил на целый год выход второй части романа «Дон Кихот». Реакционная направленность фальшивки очевидна. Предисловие написано в оскорбительных для Сервантеса тонах, с язвительными намёками и издёвками. Цель у них одна, умолить немеркнущую славу романа. Скорее всего, это дело рук инквизиции, агенты которых и поныне способны только к очернительству, не боясь божьего возмездия за свои прегрешения и злодеяния. Понимая, что нелепо запретить книгу, ставшей известной по всему миру, им остаётся только способ очернительства. Как это напоминает сегодняшних ничтожных людей, которые могут только пакостить, не осознавая, что покрывают сами себя несмываемым позором. Возможно, что Сервантес знал имя автора фальшивки, и понятно было его справедливое негодование, но ему не хватало сил бороться с тайным злодеем. Подложный «Дон Кихот», впрочем, был вскоре всеми позабыт и заброшен в дальний угол.
Сервантес скажет в последствие в своей поэме «Путешествие на Парнас»:

Преследуем, гоним за каждый стих
Невежеством и завистью презренной,
Ревнитель твой не знает благ земных…
Я шёл стезёю правды неизменной.
Мне добродетель спутницей была,
Но всё ж теперь, представ на суд священный,
Я не могу не вспомнить, сколько зла
Узнал, бродя по жизненным дорогам,
Какой урон судьба мне нанесла…

И восклицает вестник богов:

Твой труд проник уже во все пределы,
На Росинанте путь свершает он,
И зависти отравленные стрелы
Не создают великому препон.

    С прощальным приветом обратился Сервантес к своим читателям в предисловию к своему последнему творению:
    «Простите, радости! Простите, весёлые друзья! Я умираю в надежде на скорую и радостную встречу в мире ином».   

    Сервантес умер 23 апреля 1616 года. Незадолго до своей смерти он написал своё посвящение «Северной истории» груфу Лемосскому. Он был похоронен в указанном им монастыре за благотворительный счёт братства.

          
ПЕСНИ ДОН-КИХОТА.

ЭПИГРАММЫ! ЭПИГРАММЫ!

Эпиграммы! Эпиграммы!
Проснитесь, наденьте доспехи!
Мы едем! Мы едем!
Путешествовать по свету!

О, моя Дульцинея,
Не отрекись от меня:
Смелее, смелее
Садись на коня!..

Ударю по щиту копьем:
Вперёд, кабальеро!..
Владей моим сердцем,
Моя королева!

Мне по духу сестра,
Коль мне по сердцу дама!
Как шпага остра
Моя эпиграмма!

Да упадёт мой юмор
К ногам каплей разума.
Дульцинея, на коленях
Не умолял ни разу я…

Венцом будет юмор,
Моя Дульцинея, нам в старости.
Не откажи, моя богиня,
Хотя б в самой малости:

О, моя Дульцинея,
Не отрекись от меня –
Смелее, смелее
Садись на коня!..

МОЙ РОССИНАНТ.

Велосипед мой – тощий Росинант!..
Скрипит седло, аж слушать неохота.
Улыбкой заряжает горожан
Отчаянное сердце Дон Кихота.

- Крути-верти, приятель, не ленись,-
Кричат вослед, - и я – кручу с отвагой!..
Мой Росинант, смотри же – не споткнись! –
Сверкают спицы острые, как шпаги!..

Вперёд, вперёд, дружище Росинант!
Смотреть-то на тебя кому ж охота?
Уж ты потешил, братец, горожан,
Что умереть не жалко Дон Кихоту!..

Не по душе уют мне и покой,
И к Богу – все печали и заботы!..
Так Росинант стучит по мостовой,
Что к звёздам рвётся сердце Дон Кихота!..

СЕРЕНАДА.

Тихо над Тобосом…
Дремлет всё селенье,
Разметавши косы
Дремлет Дульцинея.

Друг мой Санчо Панса,
Взять гитару надо,
Пусть исторгнут пальцы
Сердца серенаду.

Не дадим амбиции
Обернуться в страх,
Если инквизиции
Донесёт монах.

Знать, недаром важный он
Брит иезуит,
Что рукой продажною
С лоджии грозит.

Не испортить песни
Этому банану.
Не сойдёт он с места
Поздно или рано.

Шёлковую лестницу
Выну из кармана,
За мою прелестницу
Он получит рану!..

Друг мой милый Панса,
Так настрой гитару,
Чтобы взор испанки –
Полыхнул пожаром!..

НА КРУГИ СВОЯ.

Грозится копытом мне сам Сатана,
Шипит сатанинская братья…
Чертовка лишь взглядом лишить может сна,
Ей смерть не откроет объятья.

Сворачивай, Санчо, в сторонку осла,
Пора нам на воздух – из ада…
Смотри: Росинант мой настолько ослаб,
Что больше, поверь мне – не надо…

ВОЗВРАЩЕНИЕ РЫЦАРЯ.

Росинант не держит Дон Кихота,
Выбился из силы – чуть живой…
Под насмешки черни, брань и хохот
Возвращался Дон Кихот домой…

Завернул к ограде Дульцинеи,
Раной и усталостью томим;
Дама сердца, вылитая фея, -
Без притворства любовалась им…

И скупым слезам дал волю рыцарь,
Опустившись на цветник без сил…
Что ему на вражий мир сердиться,
Если он богине рая мил!..

ТЫ ПОЗВОЛЬ, ЛЮБОВЬ-ДУША!

Ты позволь, любовь-душа,
Жить, тобой одной дыша,
Верно, ты ещё не знаешь,
До чего ты хороша!..

Подскажи: каким мне быть –
Постарайся не забыть:
Полюби, чтоб стать любимой,
Будь любимой, чтоб любить!..

О любви - не говори,
Слов ненужных не дари,
О любви пусть шепчут губы –
Цвета утренней зари!..

Царствуй, ночь, не надо дней,
Мне во тьме всего светлей,
Мне любовь твоя сияет –
Солнцем юности моей!..

НЕБЕСНАЯ СЕРЕНАДА.

Под гитару смелее
Смелый рыцарь поёт,
Под окном Дульцинеи
Заиграл Дон Кихот:

«Примечай, Дульцинея,
В яслях Неба звезду...
Приходи... лишь тебе я
Песни неба пряду!..

Я лукавить не смею,
Слов чужих не краду...
Приходи Дульцинея?..
Посмотреть на звезду!..»

Впереди – сам Эдальго
К яслям Неба идёт,
На гитаре играет
И негромко поёт:

Вслед за ним, хорошея,
Дульцинея идёт,
В поводу Дульцинея
Росинанта ведёт...

 «Лишь тебе, лишь тебе я
Песни в сердце пряду,
Видишь ли, Дульцинея,
В яслях Неба звезду!..»

ТЫ МЕНЯ ЛЮБИМЫМ НАЗЫВАЛА.

Ты меня любимым называла,
Верю я, - воистину любя;
Что б со мною, Дульцинея, стало,
Если б в жизни не было тебя?

Осень с клёнов листья разметает,
Листопад откружит золотой,
Как же мне невесело, родная
Дульцинея, нет тебя со мной.

Песне из души не достучаться,
Поневоле в сердце сберегу,
Милая, не плакать, не смеяться
Ни с одной другою не могу.

Как тебя другие называют, -
Не желаю знать и ведать я...
Ты моя ромашка полевая,
Ласточка весенняя моя.

Этой думой ясной и простою,
Как бальзамом сердце оболью:
- Нам бы только встретиться весною,
Зиму без любви перетерплю...

СТАРУШКЕ МУЗЕ.

Исчезли заблужденья,
Как сон с души моей.
И светлый луч виденья
Блеснул из прошлых дней.

И сердце замирает,
Мысль душу окропит,
И вновь мечта витает, -
Надежду шевелит.

Мне годы - не обуза,
Люблю я Божий свет...
Прощай, старушка-муза,
Мне уж немало лет.

И хоть живу надеждой
На стихотворный свет,
Но уж того, что прежде
Сиянья в мыслях нет.

Теперь для праздной встречи
Держу, друзья, запрет;
Скупиться стал на речи –
Мне уж немало лет...

Хоть не согласен с веком
Мой Росинант-скилет,
Останусь человеком
Я сам себе во вред...

ТИХИЙ ДОН.

Пусть - в чудо веровать нельзя,
И всё же я уверен в том,
Что конь вернётся мой, друзья,
И тихий Дон, и отчий дом...

Скачу по золотым пескам
Вдоль Дона - бережком крутым,
И пусть от жизни я устал, -
Душой    останусь молодым...

Припев:
Конь мой, конь, конь вороной,
Скоро ль, конь, встречусь с тобой?
Друг мой конь, слышишь меня,
Как без тебя жить стану я?..

Что косы расплетаешь, грусть,
В висках седые ковыли...
Ты мне мила, казачья Русь,
Как небу милы журавли...

Степные кони мне – друзья,
А тихий Дон – мой отчий дом,
И даже высказать нельзя,
Как дорог сердцу батька-Дон!..

Припев:

ВОЗНЕСЛАСЬ ИЗ СЕРДЦА ПЕСНЯ.

Вознеслась из сердца песня
И растаяла вдали…
Только слышно, что крылами
Дружно машут журавли…

И, быть может, эта песня
Так навеки б умерла, -
Но однажды – в сердце друга,
Как из пепла ожила!..

Песня лучшая не спета,
С этой песней  не один!..
Соловьи поют до лета,
Дон Кихоты – до седин.

СОСНОВЫЙ БОР.

Вокруг стеной стоит сосновый бор,
Шумит сердито, будто мне в укор...
Шуми, шуми, могучий, старый бор,
Веди со мной печальный разговор...

Мне поделом твоих укоров шум,
Не о своей судьбе я полон дум...
Изгнанникам печальный нам венец,
Сосновый бор, приходит нам - конец...

Здесь будут только вороны гулять,
Да ветер нас со свистом поминать...
Наш пробил час, - прощай, сосновый бор,
Палач с секирой вышел на дозор.

Шуми, шуми, могучий, старый бор,
Веди со мной печальный разговор...
Я защищу тебя, мой старый бор,
Как Дон Кихот, вступлю в  последний бой...

МОЁ СОКРОВИЩЕ.

Мы,  Россияне царского роду,
Лучше сокровищ – песни народа!
В дымке сирени – черёмух туман,
Кто на Руси был от песен не пьян?!

Любы весеннего грома раскаты,
Песнями был, как Садко я богатый!
С ними живётся вольней и чудесней,
Женщин улыбки – роскошные песни!..

С шумом весною ручьи с гор сбегают,
Боли сердечные в песни слагаю.
Сердце моё жизнь порою гнетёт,
Все же душа неумолчно поёт!..

Вот уж и годы своё забирают,
Песни же в сердце моём не стихают.
Голос в душе всё ещё не утих,
Небо – невеста, а я ей – жених!..

ПИСЬМО ДОН-КИХОТА.

О Дульцинея, вниманьем польщён,
В сердце надежду лелею,
Может быть, буду я Вами прощён,
Нежный мой друг Дульцинея!..

Эта луна вам из рыцарских рук, -
Вам ничего не жалею!..
Вы мой надёжный, единственный друг,
Ангел Вы мой, Дульцинея!..

Нужную рифму никак не найду...
Сердце – разбитый горшок!
Я не продвинулся в этом году
В лирике – ни на вершок...

Буквы и строчки вербую на рать,
Разве же это солдаты?!
Взять бы луну, ей двурогой прогнать,
Всех, словно ржавой лопатой!..

Вот уж построил, казалось, их в строй,
А присмотрелся, так, где там!..
Слоги не сцеплены между собой,
Паузы вовсе раздеты...

Взять ли мне вправду лопату-луну,
Господи, Боже мой, Правый...
Дать ли заданье им и припугнуть –
Пусть идут, роют каналы...

Может быть, буду я Вами прощён –
В сердце надежду Лилею...
Мой Росинант уже ждёт под окном:
Верит: придёт Дульцинея...

ПОСЛАНИЕ ДУЛЬЦИНЕИ ДОН КИХОТУ.

Друг Дон Кихот, ты мне, как вспышка света!
Я пред тобой – наивное дитя…
Любовь твоя, как яркая комета,
Мне сердце опалило не шутя…

Как трудно мне уверовать порою,
Что в этом мире всё же рыцарь есть…
Любимый мой, я от тебя не скрою,
Что мне подарена благая весть…

Ах, Дон Кихот, мой рыцарь, неизбывна,
Моя тоска по милому лицу…
Нахлынет вдруг на сердце майским ливнем,
Закружит счастье вихрем по кольцу.

Тот вихрь не задержать ни на мгновенье,
Я в нём готова всю себя отдать…
Жизнь моя стала дивным сновиденьем,
Я наяву могу с тобой летать!..

УТРО ДОН КИХОТА.

Из окошка Дульцинею
Дон Кихот увидел: к фее
Подошёл вплотную рыцарь – вот дела!..
Мигом выскочил из замка
Наш Идальго на полянку...
Дульцинея – лишь руками развела...

- Здесь ни с кем я не стояла, -
Дульцинея отвечала;
Ей обидно даже стало за вопрос...
Ты один мне только нужен...
Что подать тебе на ужин?
Но позора Дон Кихот не перенёс.

Он воскликнул: «Вот награда!
Так мне, рыцарю и надо...»
И, приметив на ограде шарф большой,
Подхватил тот шарф бледнея,
Обмотал себе им шею,
И всем сердцем холоднея,
Устремился напролом сквозь лес густой...

Ветер дул в свои свирели,
Листья по ветру летели,
Дон Кихота пробирал озноб...
И решил вернуться... скоро
Он добрался до забора
Замка своего, в котором
Был готов ему на ужин антрекот.

Дульцинея пошутила:
- Улыбнись, мой рыцарь милый,
Что за вид такой унылый?.. вот беда!
Что за шарф у вас на шее -
Это просто украшенье,
В этом шарфе, можно прямо – хоть куда!..

Дон Кихот обезоружен...
Он сказал: «Мне шарф был нужен,
Понимаешь, нужен был, как никогда!
И ним теперь я очень дружен,
Без него б я был простужен,
Понимаешь, надо греться иногда!..»

НЕСЧЕРПАЕМА ТВОЯ СЕРДЕЧНОСТЬ.
   
Неисчерпаема твоя сердечность,
Перед тобой – и в мыслях не грешу,
Но золотыми буквами навечно
Твоё я имя в сердце напишу.

Не в силах мы от горечи разлуки
Сердца и руки наши уберечь,
Когда мы вновь дадим друг другу руки, -
Разбавим горечь мёдом наших встреч.

Не говорю: - прощай! но - до свиданья!
Где нет разлук, там не бывает встреч,
Ты не грусти, моё очарованье,
Не зажигай на расставанье свеч...

Мы будем жить надеждой в наши встречу,
Не отдалит нас Родины простор,
Когда-нибудь мы в тихий, тёплый вечер
Опять зажжём наш песенный костёр!..