Поэма Это стимул жизни всей

Жизнь дана нам всем однажды,
Не прожить ее нам дважды.
То природой нам дано.
В вечном царствии оно.

И летят года что птицы,
Пробегают вереницы
Дней великих и простых.
Мы не знаем о других.

Мы с историей знакомы,
Добрым разумом ведомы,
Изучаем века ход.
Любознательный народ!

Труд, учеба и старанье
Да к тому же и признанье-
И готов идти вперед
Образованный народ.

Любим мы кошмары, святки,
Поиграть с догматом в прятки,
Любим близких и родных...
Сколько истин прописных!

Любим Родину святую,
Словно мать свою родную,
Охраняем, бережем,
Будто храм святой, свой дом.

Как сильно большое чувство!
Это таинство, искусство.
Это стимул жизни всей.
Про любовь сейчас, о ней.

Она двигает горами,
Управляет и умами.
Совершают подвиг с ней
До последних своих дней.

Есть тому пример немалый.
Офицер жил разудалый,
Александра сын, Иван.
Титул важный ему дан.

Декабристом сделал случай,
Вел он к смерти неминучей,
Но смягчили приговор:
Двадцать лет-любви разор.

А любовь его прекрасна,
Так сильна и так опасна:
Ссыльнокаторжный герой-
Факт особый, не простой...

Из семьи аристократа,
Офицера, демократа
Дочь Жаннет. И не одна,
Есть и младшая сестра.

Их отец-войны полковник
(Он армеец, не садовник),
Жаль, в Испании погиб.
Он Жорж Гебль, а не Филипп.

Речь славянскую не зная,
Гебль Полина, изучая
Моду с домом "Дюманси",
Едет с риском...Дюманси...

В этом доме встреча с другом,
С ее будущим супругом
Состоялась. Ах, любовь!
Все о ней. И вновь, и вновь.

Сын единственный, поручик
Мил и строен.Ах, поручик!
Был отважен и богат.
Офицер, аристократ.

Встречи, встречи. Ах, кумиры,
Вы достойны оды, лиры!
Поля Гебль, москвич Иван...
Дар любить им Богом дан...

Анненков в Чите, остроге.
Появилась на пороге
Та. что сердцу дорога
И морально высока.

Обвенчались в церкви бедной
И с "юдолею" скаредной
В путь отправились вдвоем...
Всем довольны.И жильем.

А свидания так редки,
Злоключения так метки,
Бьют по сердцу (вот изъян!)
На виду у каторжан.

Восемнадцать было деток,
Шесть осталось малолеток.
В кандалах супруг-отец.
Двадцать лет! Когда ж конец?!

И Полина сеет, пашет,
Ждет, когда Тобольск помашет
На прощанье им рукой,
Обретут они покой.

Пролетели тяжки годы.
Нет, не той они породы,
Чтоб погибнуть. Устоять
Все смогли. О них опять.

Каторжан встречала с лаской,
Сытным ужином и чашкой
Чая доброго, воды.
С ней не знал Иван беды.

И вниманье, и заботы
Дарит мужу. От работы
Чуть не падает сама.
Обойдет их дом сума.

Встречи редки изначально.
Радость, слезы...Так печально!
Целовала кандалы.
Дорог муж. Жаль,дни малы!

Зимы, весны пережиты,
Но изгнанья не забыты.
Пятьдесят шестой уж год!
Год счастливый. Выбор вот.

Нижний выбран не по воле,
А по жалкой, грустной доле:
Ни в Москву, ни в Петербург
Хода нет. Ах, Петербург!

На запястье у Полины
(Нет печальнее картины)
Символ каторги-браслет.
В мире больше таких нет.

Серо-черный, необычный,
Для особ столь непривычный,
Он отлит из кандалов,
Мужа милого оков.

Жизни рады бесконечно.
Жаль, что время быстротечно!
Двадцать лет прожиты. Миг!
Холод в чувствах не настиг.

Он чиновник-реформатор,
Неплохой организатор,
Предводитель и судья...
Во главе угла семья.

А Полина попечитель,
Добрый гений, друг, учитель.
В доме-милая жена,
И спокойна, и умна.

Не сломали их невзгоды
И лихие жизни годы.
Их спасла сама любовь.
Гимн поем ей вновь и вновь!