Беспросвет

Две тысячи тринадцатый. Дождливый.
Сосед, бывало, очень говорливый,
Немногословен, сумрачен и тих.
Незримых слез не вычерпать бадьею:
Дочь умерла. Была здесь попадьею.
Мол, Бог и поберечь бы мог таких.
Не поберег... А зять уже с другою.
Смущает всех машиной дорогою,
Подаренной одним из прихожан.
О, сколько их богатых, но наивных
Живет среди притрав декоративных,
Нацеленных на чей-нибудь карман.

Две тысячи тринадцатый. Угрюмый.
Зимой Валера Шубин, что не думай,
Но от молитв не падавший едва,
По телеку смотрел какой-то «случай»
И вдруг опять зашелся от падучей…
Похоронили после рождества.
Осталась мать, ослепшая от горя.
Рассказывает, в общем-то, не споря,
Что сын ее когда-то день и ночь
Церквушку восстанавливал. В итоге
Единоверцы (с песнями о Боге)
Юродивого часто гнали прочь.

Две тысячи тринадцатый. Туманный.
В погоне за другой небесной манной
Второй сосед (как я предполагал*)
Продал свой дом, не ведавший ухода,
К попу ходил, жалел, что нет прихода,
Любил УАЗик, баню, и мангал.
Порой крутил церковную музыку
Из иномарки (видимо, для шику).
Стихи к музыке брались наобум.
Однажды вдруг я Тряпкина услышал.
Сказал, что был знаком, но казус вышел:
Он о поэтах русских ни бум-бум.

Две тысячи тринадцатый. Последний
Для нашей кошки, век двадцатилетний
Решившей подытожить в Тюлюке.
Не зная слез, тщеты людской и Бога,
Она жила, на всех нас глядя строго.
Жаль мы слабы в кошачьем языке.
У большинства, пожалуй, это лето
Переменило знаки тьмы и света.
Остановись, казалось бы, прозрей!
Но земляки живут, гонимы ветром,
Тринадцатым числом и беспросветом.
Хотя во мраке зрение острей
(должно быть)...

* - см.стихотворение "Или-или".