Семь женщин

Я ведро выносил. С перепою хватила  кондрашка.
Рухнул мордою в мусор, и холод мне душу накрыл.
В голове заплясали: таранка, баранка, букашка
и ракушка с какашкой, да ёлочный ангел без крыл.

Ракушка:
– Я ракушка морская, но вот не простая, а с жемчугом.
Я, как все мои сёстры, родилась на жизненном дне.
Я мечтала наивно о добром, разумном и вечном, но
заявился восторженный ангел с песчинкой ко мне.

Тот, кто вырастит жемчуг в душе, тот отмечен эпохой, мол!..
Только вот не сказал ни один ни мудрец, ни дурак,
что жевлак перламутра с песком для ракушки – лишь опухоль.
Но ведь всем ювелирам плевать, что у рАкушки – рак.

Баранка:
– Я баранка. Когда-то была я сплошной и насыщенной.
Я имела начинку, какую хотела сама.
Каждый, нас надкусив, подходящее что-то в нас ищет, но
каждый раз до начинки дойти не хватает ума.

И меня упростили, оставив одну оболочку лишь.
Нас легко теперь держат в руках все, кому ни продай.
Ты хотела признанья? Тебя любят все! Что ж ты, сволочь, скулишь,
всё на свете готова отдать за оторванный рай...

Таранка:
– Я таранка. Под пиво иду хорошо и под водочку.
Я костистою глоткой умею и грызть и любить.
Выпеваю по жизни упрямо я каждую ноточку.
Ненавижу брехню! А за трусость способна убить.

Я греховною жизнью как ветром и солнцем иссушена.
Ещё пара горячих сезонов, и сдамся годам.
Но такая сволотная, я – для кого-то отдушина.
И быть может кому-то я вены порезать не дам!

Какашка:
– Я какашка, без имени и без состава на ценнике.
Понимая Вас больше, чем мама, жена и семья,
я ушла, чтоб Вам жизнь облегчить. А Вы жертву не цените.
Дай Вам Бог, чтобы Вас полюбили сильнее, чем я.

Никому не нужна, каменею в бесчувственном холоде,
сохранив в себе то, чем Вы жили, дышали. И вот,
через тысячу лет раскопают меня археологи
и узнают, какой же Вы были тогда идиот.

Букашка:
– Я букашка. К тебе прилипаю, как родинка, намертво.
Даже капельки крови мне хватит на целую жизнь.
Только чешется кожа на потной душе… Что ж  ты замер-то,
приподнявши ладонь? Раз на это решился – держись!

Мне ведь много не надо, ни в жизни, ни в смерти предательства.
Паразитка – так что ж, можно думать, что ты – не такой.
Ты б задумался прежде, чем принял судьбы обстоятельства,
сколько будущих жизней падёт под твоею рукой.

Кондрашка:
– Я кондрашка. Я к вам прихожу, как всегда, неожиданно.
Вашей жизни листочки никто не заполнит за вас.
Вот вчера поругались, а завтра – не будет… Обидно, да?
Не откладывай то, что способен исправить сейчас.

Вот один майский школьник дошёл до две тыщи двенадцати,
плюнул, бросил… А вы все тут паритесь, как дураки.
Конец света – один, а кондрашек… Куда вам деваться-то!
Знает – каждый, а загодя вещи собрать – не с руки.

Ангел:
– Я вот – Ангел. Уволен  к чертям. Небеса обанкротились.
Я могу делать счастье, а деньги, увы, не могу.
Предлагаю клиентам добро и любовь, только против все.
Доброта – лишний груз. Очень трудно любить на бегу.

Вот лежишь ты,  скотина, ужратый, и думаешь – я храню?
Ты ж – не денежки в банке, а в баночке сопли, кажись.
Охранять тебя некому. Скоро ты высохнешь на корню.
Ну а может и выживешь… Ежели выберешь – жизнь.
…

Я очнулся в поту и ознобе, кошмаром приклеенный.
Непонятно в каком измерении, месте и дне.
По всем судьбам загубленным, ветром на мусор развеянный.
Под луны узким горлышком мутным осадком на дне.