Багреевка

Мы пришли в Багреевку раннею порой,
травушку покрыло золотой листвой.
Крест стоит, на камне имена:
унесла из жизни их – не война.
Жертвы безымянные здесь лежат.
Годы, улетевшие, имена хранят.

Головы склонил над могилой лес,
жертвы террора  покоятся здесь.
Бушевала в Ялте, новая власть,
И по неугодным - косой прошлась.
Орошала  землю красная кровь,
гибла в народе братская любовь.

Цвет, интеллигенция, словно сор -
даже старых не щадил красный террор.
Забросали камнями, комьями земли.
Ты, нас за убитых,  Господи прости.
Солнце над вершинами сосен встаёт
С сонмом страстотерпцев Христос идёт.

Рядышком часовня, иконы, крест
С неба благодатный льётся свет.
Дарит золотая осень тепло
Страшные годы  ушли давно.
Отозвалась  птица в тиши: «Цвиринь».
И летит молитва в неба синь.

                Крест у дороги на Ай-Петри от него вглубь леса в Багреевку
                Тайна горного ущелья. Красный террор в большевистском Крыму
                17 сентября 2009
     Активные поиски места расстрела тысяч российских дворян, офицеров армии барона Петра Врангеля начала в 1995 году крымская поисковая группа «Юг». Поисковики методично прощупывали каждую пядь земли в окрестностях Ялты, но долго ничего не могли найти. Казалось, что останки тысяч офицеров, беженцев и городских чиновников с семьями в декабре 1920 года исчезли бесследно. Документальные свидетельства и рассказы немногочисленных очевидцев давали слишком размытые ориентиры. В парк усадьбы юридического представителя императора в Крыму Фролова-Багреева привел в буквальном смысле кровавый след.

Как утверждают старожилы, в 1920-х годах возле этой дачи сотрудники ОГПУ активно проводили противоэпидемические работы. В Багреевку, как это место называют ялтинцы, тогда привезли шесть подвод с хлоркой, чтобы засыпать и обеззаразить стоки, по которым к дороге Ялта — Учан-Су чуть ли не ручьем текла сукровица. Она просачивалась сквозь землю в десятках метров от дачи. Существовала серьезная угроза возникновения эпидемии. Братской могилой жертв красного террора оказался парковый бассейн. Тысячи тел вытеснили из него воду, а яму регулярно присыпали землей. Те, кто об этом знал, многие годы молчали. Потому-то и пришлось так долго искать могилу.

Родственники убитых раз в год под видом маевки устраивали на месте расстрела тайную панихиду. Священнику приходилось тщательно конспирироваться и маскировать паникадило.

Только сейчас потомки русских аристократов Барятинских, Можайских, Веригиных, Щербатовых, Воронцовых-Дашковых специально начали приезжать в Ялту, чтобы спустя 80 лет побывать на могиле своих родственников — тех, кто не успел к последнему теплоходу или же просто не захотел расставаться с Родиной.

Правнучка княгини Барятинской Надежда Барятинская здесь наконец-то узнала о ее судьбе: «Я много читала и слышала истории о революции, но истинный смысл «тройки» поняла только в Ялте. Могла ли предположить моя прабабушка, какую участь ей уготовила эта самая «красная тройка». 80-летняя княгиня Барятинская была известной в Ялте благотворительницей. Она построила на свои средства гимназию, финансировала Красный Крест, содержала первую в Российской империи лечебницу для больных туберкулезом. Но все эти ее заслуги большевиков совершенно не интересовали. Приговором служило только происхождение. Инвалидную коляску с парализованной княгиней привязали к грузовику, кузов которого уже был набит обреченными на смерть. Так, на прицепе, княгиню и повезли, а когда остановились, от дороги к месту расстрела старушку донесли на руках. Княгиню убили вместе с беременной дочерью...

При пересмотре старых дел в связи с Законом Украины «О реабилитации жертв политических репрессий» старший помощник прокурора Киева Леонид Абраменко наткнулся в архиве СБУ на папку с 204 анкетами, заполненными в декабре 1920 года.

— В Ялте 204 человека, в том числе 80-летняя княгиня Барятинская и 73-летний генерал от инфантерии в отставке Мальцев, проходили по одному делу, — рассказал Леонид Абраменко. — Но кроме анкет нет никаких следственных материалов — людей расстреливали ни за что. Были расстреляны не только бывшие военные, но и гражданские, часто рядовые, чиновники, например, начальник Ялтинского телефонного узла Ракитин, татарский учитель Дкафер Аблаев...

И таких «расстрельных дел», по которым проходило сразу по 200—400 человек, в архиве хранится по меньшей мере 15! Все они ялтинские. В декабре 1920 года было расстреляно не менее трех-четырех тысяч человек. Но массовые расстрелы продолжались еще и в 1921-м, и в 1922-м…

 26. Свои показания дополнил письменной просьбой отпустить его под подписку хоть на некоторое время, поскольку он человек не молодой, болен, никуда выезжать не собирается, всё своё имущество он утратил и утаивать ему нечего. О своих родственниках и близких ничего не говорил и записей о них в протоколе нет. На первой странице протокола допроса Фролова-Багреева чётко выделяется крупнонаписанная вычурная резолюция председателя тройки Чернабрывого без даты: «Расстрелять»[2].
Происходившее в усадьбе зимой 1920—1921 годов[править | править исходный текст]

Один из организаторов красного террора венгерский коммунист Бела Кун заявлял: «Крым — это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном развитии, — то быстро подвинем его к общему революционному уровню России…». И подвинули…[3]
К 2008 году были установлены имена 800 убитых. Среди них известная благотворительница княгиня Н. А. Барятинская (была убита в возрасте 80 лет, парализованная, передвигалась в инвалидной коляске), её дочь И. В. Мальцова (мать троих детей, во время убийства была беременной), её муж капитан-лейтенант Черноморского флота С. И. Мальцов, его отец — генерал И. С. Мальцов (основатель Симеиза). Среди расстрелянных было много известных старых генералов, которые не служили в Белой армии: генерал-майор А. П. Багратион (прямой потомок героя 1812 года), генерал-лейтенант Н. П. Бобырь, генерал-майор В. Д. Орехов и др. В Багреевке погибли протоиерей храма Св. Александра Невского (Ялта) К. М. Агеев, сын Павла Ундольского (строителя и первого священника Форосской церкви) — Василий, фотограф государя-императора А. М. Иваницкий, Д. А. Алчевский, сын основателя г. Алчевска А. К. Алчевского и его жены — знаменитого педагога Христины Алчевской, выпускница Смольного института домашняя учительница Л. А. Матусевич. В числе расстрелянных были люди самых разных национальностей и социального положения: дворяне и крестьяне, военнослужащие и священники, студенты и медицинские сестры[4], рабочие и ученые, адвокаты и судьи.
Казни проходили по регистрационным спискам, потом по анкетам, по облавам и доносам. По словам местных жителей несколько дней по дороге шли люди конвоируемые краснормейцами, и в течение нескольких суток с территории усадьбы были слышны выстрелы. Дорога к усадьбе, по описанию О. В. Ткачевой в повести «Помню наш дом», была усеяна крестиками, медальонами, другими мелкими предметами — так гонимые на смерть, видимо, надеялись, указать своим родным дорогу к месту казни[2].
Нескольким людям удалось сбежать, вернее, они скрывались в окрестных домах…
Из доноса[3]:

Некрополи подобные Багреевке расположены по всему Крыму.

Место захоронения было определено только осенью 1996 года, после чего там был установлен деревянный православный крест. Именно тогда протоиерей Владислав Шмидт, настоятель храма Иоанна Златоуста в Ялте, отслужил на этом месте первую панихиду. С 1997 года ежегодно, 10 декабря, в день поминовения на этом месте стали собираться не только ялтинцы, но и потомки тех, кто был расстрелян в Багреевке — Апраксины, Барятинские, Веригины, Каннисты, Мальцовы, Щербатовы[5].
10 декабря 2005 года в Багреевке состоялась церемония освящения закладки часовни во имя иконы Знамения Пресвятыя Богородицы Курско-Коренной (1295 г.) в память убитых. Для её возведения два года собирал средства Сергей Николаевич Мальцов. По состоянию на 2012 год возведение часовни завершено[5].
П

                Из материалов Википедии