***

Я не знаю, как быть, не знаю. Из зол меньшее не выбираю. Просто искренне не понимаю, где здесь плохо, а где хорошо.
Да, по кругу. И снова по краю. Ржаво. Сыро. Подобно сараю
Мир внутри. Зря казалось, теряю. Собираю обломки еще.
Мне казалось: все чисто, все в прошлом. Курсом «С радостью» только вперед! Надо думать, друзья, о хорошем! И тогда нам во всем повезет!
Там, в сарае моем, веет холодом. Перегнил деревянный пол.
Даже крысы дохнут от голода. Ведь зерна не осталось в нем.
Одиноко. Блики мерещатся. Лишь составит компанию страх.
Свет мерцает. Тени под лестницей. Испаряется слог на устах.
Взор заточенный в воздух врезая, я хотела бы видеть Ничто.
Только помнят всё стены сарая: и за этот год, и за тот.
За все двадцать два целых с излишком. Никуда не уходит боль.
Как заношены жадно штанишки! Сотню раз переиграна роль.
И, казалось, угла четыре. Я смотрю сквозь пунктиры лучей
В этой ветхой почти что квартире. Понимаю, хозяин ничей.
Понимаю: углов бесконечность. В каждом свой болевой синдром. Душит что-то души скворечность. Мне видение: отчий дом. В нем светло. И отец-мальчишка с взором чистым, яснее неба, счастлив очень с хорошей книжкой ведь не надо порою хлеба. Он распахнут большим победам, героизм и добро в сердце зреют. И бабуля зовет всех к обеду. И дедуля... Как это греет! Но внезапно, в одно мгновенье разъедает мне ноздри запах. Перемены в моем видении. Алкоголь. Не сложилось. Плакать...
Плакать кровными боли ручьями начала неожиданно мать.
Крах. Несчастье. По сердцу гвоздями. Это сложно чужим понять.
Угол черный. Невыносимо! Заберите меня отсюда!
Очень долго с какою силой, защищая, бороться буду!
Вижу три в тени силуэта: два скандалят, один как маятник
Разрывает себя, но тщетно. Здесь любви не поставят памятник.
Здесь обида и зло в столбик множатся. Страшно. Светлого нет и следа. И ребенка кричащей рожицы не заметят в бою никогда.
Не хочу продолжать. Слишком больно. Без суда. Каждый сам виноват. В том сарае краеугольном проложили дорогу в ад.