Жертвам репрессий

Посвящается всем жертвам политических репрессий и отдельно памяти моего дедушки Дружинина Константина Михайловича, побывавшего в застенках НКВД, а также Можаевой Антонины Ивановны, прошедшей весь ужас лагерей. Муж её из лагерей не вернулся, а трое детей выросли в детдоме. Это стихотворение проиллюстрировано музыкой – «Реквиемом» Владимира Мартынова из саундтрека к х/ф «Холодное лето 53-го».

Ссылка на видеоролик: http://www.youtube.com/watch?v=hbQFTKKwCSE (http://www.stihi.ru/


Лишь отпылало багровое зарево
В небе злосчастной страны,
Снова надвинулось черное марево,
Смерть принося без войны.

Силою злой друг на друга натравлены,
Видели в каждом врага –
Страхом сердца, словно ядом, отравлены,
Шкура своя дорога…

И расплескалась беда во все стороны,
Некуда стало бежать:
Всюду зловещие «черные вороны»,
Чтобы хватать и сажать.

Сломят любого застенки советские
Так, чтоб себя не узнал,
Ну, а потом – острова Соловецкие
И Беломорский канал.

Ждут заключенного, в робу одетого,
И Магадан с Колымой,
Но не придется уже после этого
Многим вернуться домой…

Вдаль уходили рядами неровными,
Не помышляя отстать,
Чтобы в едином строю с уголовными
Слякотью лагерной стать.

Серою массой, худой и завшивленной,
Глохли от лая собак
И возвращались с душою ушибленной
В ветром продутый барак…

Сколько же судеб, напрасно загубленных!
Кто их сегодня сочтет?
Слов недосказанных, жен недолюбленных,
Росших в детдоме сирот,

Песен неспетых и книг непрочитанных,
Невоплощенных идей,
Губ нецелованных, чувств неиспытанных
И нерожденных детей…

Сколько же в те времена окаянные
Молча ушло в пустоту
Тех, что в могилах лежат, безымянные,
Вжавшись навек в мерзлоту!

Множество их, как деревьев, повалено…
А остальные в бою
Голосом хриплым кричали «За Сталина!»,
Кровь проливая свою.

Но не спасала и эта героика
Многих от участи злой:
Долго немыслимый бред параноика
Ужасом плыл над страной.

Он собирал свою жатву кровавую
С тех, кто по совести жил,
Их с унижением, а не со славою
Он под топор положил.

Всех не сломали ежовы с ягудами –
Много нашлось и таких,
Что, погибая, не стали иудами,
Этим спасая других…

Помнит народ эти жертвы безвестные,
Светоч в душе не погас!
Спите спокойно: вам – царство небесное,
Нам же – молиться за вас…


Рецензии
Ирина, очень тяжёлая тема, которая имела место в Советские времена. Но сейчас об этом уже мало кто вспоминает и не хочет задумываться. Олигархи обокрали страну и все вспоминают Сталина-благодетеля, который наказывал воров. Вот если бы он вернулся, он бы им показал, где зимуют раки! Не всё было так гладко, как сейчас думают некоторые. Я знаю о Гулаге по рассказам мужа, отец которого до войны был сослан на 8 лет за дворянское происхождение. Мне рассказывала о Гулаге моя духовная наставница, которую взяли после войны вместе с румынскими проститутками. Нужно же было на кого то собак повесить. А она была в войну разведчицей. Давала партизанам, сидящим в подполье, сводки. Да и в нашей семье мать рассказывала, как до войны её дядю объявили троцкистом и пошли брать. Но дома его не застали, но к ним пришёл в гости младший брат. Его взяли и расстреляли, а потом расстреляли старшего. Но кто сейчас это поймёт. А её родственники вообще не состояли в политических организациях. Во времена Хрущёва обе вдовы получили извинения и денежную компенсацию, на которую они купили по ковру, повесили на стенку как память о безвинно расстрелянных мужьях. Оставшиеся в семье мужчины ушли на фронт и мало кто пришёл живыми.

http://www.stihi.ru/2017/10/18/11488

http://www.stihi.ru/2017/11/06/4944

С уважением

Николина Вальд   18.06.2018 20:54     Заявить о нарушении
Да, тема очень тяжелая, и за этот стих я уже схлопотала от сталинистов, но ни убирать, ни переделывать его не собираюсь. Во-первых пострадал мой родной дед. Его взяли вместе с директором совхоза, в котором он работал, директора заставляли сознаться неизвестно в чем, а деда - оговорить директора. Они оба оказались крепкими орешками и ни в чем не сознались. И - о чудо! - их отпустили (очень редко такое бывало). После этого директор уехал на свою историческую родину в Латвию, а у деда оказалась совсем сломана психика - он ночью просыпался в холодном поту, вскакивал с криком и бежал по снегу раздетый, куда глаза глядят. Стал выпивать, потом попытался повеситься - спасли, а второй раз не успели... Ему на тот момент было 42 года. А Антонина Ивановна, о которой я упоминаю, была моей нянькой. Она после смерти Сталина вышла из лагерей - муж сгинул, дети неизвестно где, ни кола, ни двора. Она была вынуждена снимать углы, и одно время жила у моей бабушки, по-моему, просто за помощь по хозяйству, а когда родилась я и бабушка забрала меня к себе (родители позже приехали), а она еще работала, то бабе Тоне (так я ее называла) еще и приплачивали за то, что она со мной сидела. Пенсия у нее была, как сейчас помню, 10 рублей с чем-то - это и по тем деньгам гроши. А детей она потом всех разыскала. Я очень ее любила, мы общались всю ее оставшуюся жизнь. Она мне столько порассказала... Встречала я и других людей, которые хлебнули из этой чаши. Поэтому никто меня не убедит, что все тогда было прекрасно. А однозначно судить вообще нельзя ни о чем и ни о ком - было и в то время много хорошего. Но вот Антонине Ивановне было ни холодно, ни жарко от того, что строятся новые заводы и фабрики, что люди получают новые квартиры и ездят отдыхать в санатории...

Ирина Кривицкая-Дружинина   18.06.2018 22:05   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 23 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.