Сказка. Глава 7

Человек деревом в землю врастает, ума добывает.

 И как же все удивительно сложилось! Сколько раз Ваня ездил к деду Федулу Ивановичу, а про клады ничего не знал. Ну, деревня Клады, и что? Вон неподалеку село Пузо, а на взгорье, где раньше глину брали, Пузинские Соплячи. Может, их так прозвали за то, что гончарная глина рядом, а мастеров-гончаров отродясь не было. А в Кладах были, да еще какие! Вот соплячи из зависти деревню Кладами и прозвали. Да мало причин что ли? Кто ж о них думает? А тут такое вдруг открылось! Видно, недаром Ваню в деревню тянуло. Он даже рад был, что дед не поддавался на уговоры Ваниных родителей переехать к ним и на все доводы о преимуществах городской жизни всегда отвечал так: " Деды не знали беды, да внуки набрались муки". По правде, если б не родители, Ваня так бы всегда и жил у деда.
  Дом у него, хоть и старый, но крепкий, поделенный сенями на две половины. В одной половине- неотапливаемая горница, а вторая - жилая с русской печью, за которой располагалась кухонька. За перегородкой, отделяющей угол от зала, была спальня. Рядом с печью под потолком настелены полати, куда Ваню категорически не допускали, боясь, что он ненароком свалится. Дед тоже на полатях не спал, зимой предпочитая теплые кирпичи родимой печки, а летом ночевал в горнице, поэтому полати облюбовал кот. Двор крыт только наполовину, непокрытая часть заросла гусиной травой, по которой в разные стороны разбегались тропки. В крытой части находились коровник, дровяник, сенник и омшаник, а под домом - курятник. На задах в зарослях терна скрывалась банька.
  Раньше, еще при бабушке Агафье, в горнице на крюках подвешивали на зиму копченых гусей и свиные окорока, хранили в больших стеклянных банках варенье и конфеты подушечки, а в сундуках- зимнюю одежду, обильно пересыпанную махоркой от моли. И, хотя бабушку Агафью Ваня не помнил, но, казалось, что запах прошлой жизни еще витал в горнице. У крошечного окна стояла большая кровать с шишечками на спинках, на ней Ваня любил отдыхать в жаркий полдень, потому что здесь всегда были полумрак и прохлада, а когда шел дождь, то так звонко стучал по железной крыше, будто на барабане играл. Вверху, над горницей, на досках сушились вишня, терн, черная рябина и были развешены пучки душицы и зверобоя, поэтому в сенях стоял густой ягодно-травяной аромат. В одном из сундуков среди пожелтевших журналов "Нива" Ваня нашел потрепанную книжку сказок Андерсена, которую и читал каждое лето с преогромным удовольствием, словно пахучий дедов мед пробовал.   
  Летние вечера благоухали нагретыми за день кустами смородины, а из леса время от времени накатывал смоляной аромат. При одном только слове "деревня" Ваня, сам не зная почему, вдруг начинал ощущать все эти духмяные запахи. Чего уж говорить, жизнь в деревне ни в какое сравнение не шла с городской сумятицей, пропахшей пылью и машинами.
  Дедов дом Ваня помнит лет с пяти, когда мама привезла его на поправку здоровья, потому что в садике часто болел. А в деревне воздух, мед, молоко и прочие блага для растущего организма. Дом Ваню поразил своим простором по сравнению с малогабаритным городским жильем. Простор был и во дворе, и на улице, и даже воздуха казалось слишком много. Вообще, всего было навалом: молока- ведром, варенья- огромной кастрюлей, ягод - ешь, не хочу... Кроме деда Федула Ивановича в этом раздолье обитали кот, огненный петух с курами, корова и пчелы в маленьких домиках. Со всем этим нужно было непременно познакомиться, поэтому весь режим Ваней был отвергнут бесповоротно, что очень огорчило деда, потому как он обещал Ваниной маме соблюдать все рекомендации неукоснительно. Особенно плохо обстояли дела с дневным сном. Чего только дед не предпринимал: и песни разные пел, и сказки, какие знал, все рассказал, и даже медового кваса давал отведать, чтоб Ваня заснул, - ничего не помогало. А однажды, выпив с горя целую кружку этого кваса, дед сморился и захрапел, уткнувшись в Ванину подушку. Храпел-храпел да вдруг как махнет рукой - и Ванина чашка, что на тумбочке стояла, вдребезги!
- Ой, старый дурак, чего наделал!- вскочил, вытаращив глаза дед, и принялся собирать осколки.
 Из-за занавески вышел кот Василий, строго поглядел на деда и уселся в уголке, неодобрительно сощурив глаза.
-Ты зачем, дед, мою чашку разбил? - обиделся Ваня.
Дед виновато всплеснул руками и стал оправдываться:
-Да не я это вовсе разбил, а воробей-чирикалка.
-Не было тут никакого чирикалки. Я все видел. Ты храпел-храпел, а потом как махнул рукой, чашка и упала. Из чего я теперь пить буду?
-Ну, этому горю прям сейчас и поможем,- обнадежил дед,- вот я тебе из кухни другую чашку принесу.
-Не надо мне другую, - распалился Ваня,- ты мне эту принеси.
-Так ведь разбилась же она.
-А я эту хочу. Не принесешь, спать не буду и дружить с тобой не буду!
-А с кем же ты дружить-то будешь?- удивился дед.
Из угла кот Василий вопросительно уставился на Ваню желтыми глазами.
-А вот хотя бы с Василием. Как его фамилия?
-Ну, фамилия у него, положим, наша,-растерянно пробормотал дед, - да ведь он по-русски не разумеет, по-кошачьи изъясняется.
-И пусть,- не унимался Ваня,- зато у него усы есть, а у тебя нет. Я его по отчеству называть буду. Как его отчество?
Тут дед совсем приуныл и, теребя куцую бороденку, покосился на Василия, глядевшего на него во все глаза. Дед вздохнул и уселся на краешек кровати.
-Понимаешь, Ванятка, с отчеством у него, как бы это сказать, одни неприятности.
-Какие такие неприятности?- заинтересовался Ваня.
-Да самые что ни на есть неприятные,- опять вздохнул дед.- Видишь ли, покойная его мамаша Брыська, мир ее хвостатому праху, хороводилась, дружила значит, со всеми деревенскими котами, и каждый раз после этого неприятности случались. Сложишь, бывало, все эти неприятности в корзинку и пойдешь по деревне раздавать, а тебе от их папашиных хозяев вслед одни насмешки да всякие нехорошие намеки, мол, уйми ты свою Брыську, кошачий повитух, а то нашу деревню не Кладами, а Котами скоро прозовут. Будто я и есть самый виноватый, хоть, на самом деле, я самый пострадавший был, потому что в моем дворе эти кошачьи отцы токовище устраивали. Хоть сутки напролет их гоняй, все равно откуда-нибудь хвост, как перископ, высунется. А по веснам еще и концерты мне устраивали с мордобоями. Ну, видно, от всех этих приключений и сгинула моя Брыська, кончился ее бабий век. Сглазили его мамашу,- кивнул дед в сторону Василия, сиротливо взиравшего из уголка.- Ладно, пусть у него мое отчество будет. Иванович он.
-А если я с Василием Ивановичем хороводиться буду, у меня тоже неприятности начнутся? - задумчиво проговорил Ваня.
-Ну, это вряд ли,- заверил дед,- Василий Иванович хоть вчера и стащил колбасу, что твоя мама из города привезла, но все же он кот серьезный, с ним чаще приятности случаются. Вот сегодня мыша поймал, знал бы, что ты его в друзья зовешь, поделился бы с тобой добычей.
-Значит, у Василия фамилия твоя и отчество тоже,- задумчиво проговорил Ваня,- выходит, он тебе родственник. А какой, дальний или близкий?
Василий из уголка вышел и об дедову ногу потерся.
-Ну, вот, - показал на кота дед, -сам и признался,коль одно молоко пьем да одну кашу едим, то куда уж ближе.            
-Ага,-кивнул Ваня,- почему же тогда ты Василия Ивановича за стол не приглашаешь, а в уголке из миски кормишь?
-Ну, уж нет!- не выдержал дед.- Чтоб я его еще и за стол сажал! Да он, милок, и без приглашения любит по столу ходить, а уж, если приглашать, то и спать на столе будет. Зачем колбасу стащил?
Кот ничего не ответил, но на всякий случай опять в уголок ушел.
-Вот и разговаривай с ним,-махнул рукой дед,- я ж говорю, по-русски не понимает, особенно, когда насчет колбасы спрашивают. Хошь дружи, хошь не дружи с ним. Только сразу тебя, Ванятка, предупреждаю: у него из посуды только одна миска имеется, так что по очереди есть-пить из нее будете.
-Это та, что в кухне на полу стоит?
-Она самая.
-А другой нигде нет?
-Да какая же другая у нашего сиротинушки? - удивился дед.
Ваня замолчал и крепко задумался. Потом, все взвесив, сказал:
-Ладно, неси, дед, другую чашку из кухни, я с тобой хороводиться буду.
Обрадованный дед тут же принес чашку с молоком:
-Вот так-то лучше, теперь за нашу крепкую дружбу все и выпей. Потом я тебе правду открою, почему чашка на самом деле разбилась.
Ваня с молоком быстро расправился, очень захотелось послушать дедову правду.
Но дед не торопился, сначала отнес пустую чашку на кухню от греха подальше, пошумел там посудой, Василия Ивановича позвал и ему молока по-родственному плеснул. Только после этого вернулся и снова к Ване на кровать уселся.
-Вот ты, Ванятка, думаешь, что я изворачиваться буду и вину на других перекладывать,- и поглядел на Ваню голубыми, как небушко в окне, глазами.- Думаешь, мне твою чашку не жалко? Эх, да я ведь тоже горюю, коли руками, не зная зачем, воюю! Только ведь, пока ты не спал, я в гостях у Дремы был.
-У Дремы? - удивился Ваня.- Это кто такой?
-Неужто не знаешь? Ты ж у него каждую ночь гостишь.
-А-а,- догадался Ваня,- это, когда спишь, значит, у Дремы гостишь.
-Ну, да,- кивнул дед,- только я с ним давно дружу, вон мне сколько годков, а ты недавно. Мы с ним друзья закадычные, а к тебе он только присматривается.
-Это что же,- нахмурился Ваня,- с тобой он дружит, а ко мне только присматривается?
-Так ведь дружба-то с обоих концов строится,- подмигнул дед,- коли ты к нему не идешь, то и он к тебе не захаживает. А я только подушки коснусь - и бегом к Дреме сны глядеть. Вот и в этот раз он мне крылышки нацепил и в небо закинул. Я и махал ими, как воробей-чирикалка, чашку и смахнул.
Дед замолчал, а Ваня снова задумался, свернулся калачиком, глаза закрыл и засопел. Тоже к Дреме в гости пошел за крылышками.
  Вот с этого времени и начал Ваня понимать, что жизнь у деда гораздо интереснее, чем в городе. Только и ждал, когда в деревню поедет, потому как там не только у котов, но и у каждой вещи была своя занимательная история, и все городские неприятности сразу забывались, будто дед их в корзинке куда подальше уносил.