Фантазия о любви и позоре

Был этот граф отменный негодяй,
Любовь мою он горестно унизил.
Цвела сирень, как нежная беда,
И голуби смеялись на карнизе.

Мы с женщиною шли по мостовой,
Она стеснялась радости на людях,
Акация  зелёною листвой
Играла, словно счастьем в изумруде.

Вдруг блеск кареты – крики, давка, шок!
Граф хохотал, в разгул толпы врезаясь,
И что-то пел обманчивый рожок
Всем птичьим откровениям на зависть.

Ах, почему любимая бледна,
Её, наверно, оглушили кони?
В неясном страхе вся дрожит она,
Как будто убегает от погони.

Внезапно граф коней остановил,
Его нога булыжников коснулась.
- Лизетта, детка, покажи свой пыл,
Мне кажется, что прошлое вернулось.

Сказав такие дерзкие слова,
Граф подошёл к любимой, улыбаясь.
А та - и ни жива, и ни мертва,
В глазах–озёрах слезы расплескались.

- Простите, граф. нас с Лизой жизнь свела….
Но граф, смеясь, уже завёл шарманку:
- Она моей наложницей была,
Ты подцепил, несчастный, куртизанку.

Я потерял над чувствами контроль,
Лупил его, как зверя, в хвост и гриву.
Но тут пронзила тело злая боль,
И плётка показала все извивы

- В тюрьму его! – кричал помятый граф,
Метались слуги в огненном запале.
Меня свалили, накрепко связав,
И на руках игрушки забренчали.

По городу я шёл, потупив взор,
А сзади, как печальная картина,
Плелись моя любовь и мой позор –
Поникшая Мария Магдалина.

Когда мою судьбу хлестнёт тюрьма
Насмешкой, унижением и страхом,
Она сойдёт, несчастная, с ума
И облачится в белую рубаху.

Давно бредёт по миру босиком,
Сочатся ноги горестною кровью.
Но был я с этой нищенкой знаком,
И даже называл её Любовью
                Рафаэль-Мендель
                2007г.