Один обычный день

                Из жизни малыша дома ребенка


         Привет! Только я хотел начать рассказ с того, что утро это одно из самых обыкновенных: хмурое, серое, местами - как сказали по радио – дождливое сентябрьское, вылезать из постели мой организм отказывается, как я учуял запах Гурьевской каши и настроение потихоньку начало улучшаться. Никто меня бы в спальне и не оставил, даже если бы заболел, вывели бы вместе со всеми – такой уж у нас тут порядок. Мама (авт.-воспитатель) уже пришла, гремит тарелками, ложками, сейчас пойдет за какао на кухню и даже нам сегодня дадут хлеб с маслом и сыром. Я уже изучил меню, а дежурства нашей мамы я люблю больше всего – она никогда не отказывает в добавке.   


            За завтраком Кристинка снова будет ныть, что ее родители уехали в командировку и скоро вернутся. А я слышал, как заведующая беседовала с какой-то пожилой женщиной. Она утирала слезы платочком, наклоняя голову, подергивала плечами и тихо приговаривала, что в ее возрасте трудно управиться с маленьким ребенком, она будет навещать внучку, и, вскидывая голову к потолку, причитала: « О, Господи, за что ты нас так наказал, почему этот пьяный гад выбрал именно их машину…». Кристинка осталась одна совсем, нет теперь ее родителей, и не приедут они из командировки, как бы она не ныла за завтраком и не всхлипывала ночами. А вот у Дениса, который сейчас так тщательно тарелку выскребает, мамка жива-здорова, только до сына ей дела нет, прав на ребенка ее лишили пару лет назад, он ее даже не помнит, но говорит всегда, что мама хорошая и ее не пускают навестить сыночка. Ходит под окнами, а старый охранник с усами все время на пути встает и, упираясь в бока руками, говорит ей взрослыми словами, чтобы она шла подальше. Степка рыжий все папкой хвастается, что он бизнесмен, богатый такой, а Степка пока с нами живет, потому что у папы ремонт в квартире. Эх, проиграл квартиру твой папаня, вот и вынесли оттуда все. Мамка - плясунья сбежала с каким-то выбивалой, нет, вышибалой, вот. Аришка сидит довольная с усами от какао и прячет, пока никто не смотрит, в кармашек кусочек сыра. Она все время кушать хочет, вот и оставляет себе на потом. Приносит его  в спальню, когда мы днем укладываемся, и грызет тихонько, а в руке держит фото какой-то актрисы из журнала нашей Мамы, она его после дежурства забыла, а Ариша оттуда  выщипала эту актрису и теперь всем рассказывает, что это – мама ее, красавица, известная, вот и дочь получилась ладная, правда глаза темные – папины, но он тоже – актер. Вот ездят они по свету, людей радуют спектаклями, да фильмами. Работа закончится, они обязательно Аришу заберут, правда-правда, ей звонили через заведующую на прошлой неделе.


          Завтрак закончился, сейчас пойдем лепить – рисовать, смотреть мультики. Сегодня с нами особо заниматься не будут, выходной у всех нормальных людей, они дома сидят или ходят на рынок, или гуляют с собакой.


          Так-так, кто это к нам пожаловал?! Вон, завхоз пошла открывать свой склад. Что-то нам привезли, интересно, может Дед Мороз все-таки передал мой конструктор, а то я его просил-просил, даже письмо нарисовал, а получил зеленого зайца. Наверное, рисую я совсем неважно…Ах, да, о чем это я? Машина какая красивая, знакомая такая. О, у моего папы такая же, хоть и Валерка мне не верит, да он просто завидует. А тетя-то, тетя как на мою маму похожа, волосы такие же длинные, блестящие, даже солнышко проглядывает сквозь тучи, чтобы поиграть на них. Сейчас выгрузят все и, как большинство гостей ответят отказом на предложение завхоза навестить детей: « Ой, ну что Вы, спасибо, мы как-нибудь в другой раз, а сейчас времени ну совсем нет…». Ага, что я говорил – быстро как они управились. Что же так долго беседуют?! Идут? Идут…Я слышу голоса за дверью, близко-близко уже. Пойду челку поправлю, опять взъерошенная вся. Ко мне пришли, а я и не готов. Вон, Машка уже колготки свои белые натягивает, а Диор даже бабочку нацепил - вот чудак, это же мои гости. МОИ!


          Я не могу, сердце выпрыгивает. Дверь. Мамааааа. Я кричу так, что уши закладывает, ты приехала, ты все-таки меня нашлааааа! Я кидаюсь и сильно-сильно обнимаю колени. Воспитательница пытается меня отцепить, чтобы не пугать гостей, но женщина присаживается на колени рядом со мной, обнимает, потом берет мое лицо в свои ладони и говорит: « Здравствуй, дорогой мой! Конечно, как я могла не приехать. Так вот ты какой – наш сынок…». Мужчина потрепал меня по голове и протянул коробку. Это что – мне? Не группе? У меня будет МОЯ вещь? Конструктор? Ну, на Деда Мороза этот дядя не похож… Нам разрешают троим уединиться в актовом зале. Тут я не выдерживаю и выпаливаю: «Я всегда знал, что вы придете. Несколько лет назад, когда меня и других детей отправляли на поиски наших родителей, я увидел вас в кафе, вы отмечали годовщину свадьбы. Ты, папа, держал в руке мамину ладонь и просил подарить ему наследника. Она тогда грустно долго-долго смотрела в твои глаза. В них застыла боль, слеза блеснула в свете свечи и упала прямо ей в бокал. Я тогда еще подумал, как она будет пить соленое вино. И не понимал, что расстроило так маму, ведь я подожду, я сильный. Очень. Та женщина, что родила меня ненастным вечером, умерла, ее жизнь была кончена – без своего погибшего в боевых действиях мужа, она не видела смысла ». Мама прижалась ко мне, уткнулась в мои волосы, теплые слезы капали мне на макушку, и мы так сидели, покачиваясь, пока в зал не вошла заведующая. Она сказала, что мои бумаги будут готовы через неделю, а забрать меня разрешает уже сегодня, если я не против. Я? Против? Да как же можно обо мне подумать такое? Я столько лет ждал и надеялся…


         Попрощался со всеми своими друзьями, которые стали мне уже родными, с нашей Мамой, - она поцеловала меня в лоб и пригрозила пальцем, чтоб вел себя хорошо. Помахал всем снизу, - группа стояла у окна, прижимаясь носами, подумал, как расстроится сейчас, наверное, Кристинка. Ведь это за ней должны были приехать родители.


          Я смотрел на убегающие желтые поля, на мелькающие за окном разноцветные деревья, проезжающие мимо машины. Папа уверенно держал руль, мама сидела рядом, обнимала, то и дело прижимая к себе сильно-сильно, ее душистые волосы щекотали мне нос, она гладила меня по голове и щекам, шептала, что я самый-самый любимый на свете, как они с папой столько лет без меня жили.  Мне казалось, что все это было всегда, мне хотелось, чтобы теперь так было всегда.