Сказка. Глава 6

Если надеешься раскопать клад, то готовься к тому, что тебя могут закопать.

 После краеведения все снова пошли в школу, расцвечивая рассказ о пропавшем обозе самыми фантастическими предположениями и клянча у Гришки брошюру хоть на один часок, но тот лишь демонстративно сплевывал и на все увещевания отвечал показом кукиша. Один Ваня не принимал участия в общем разговоре и настолько углубился в свои мысли, что на полпути резко сменил направление и зашагал в сторону дома. Хорошо, что учительница была настороже и вовремя его окликнула, но и на оставшихся уроках история с кладом никак не выходила у него из головы. Еле дождавшись конца занятий, он чуть ли не бегом ринулся домой, твердо решив немедленно написать письмо деду. Вообще-то писать письма Ваня не любил, потому что как только брался за ручку, все мысли разлетались воробьями, почуявшими опасность. Трудная это работа - втиснуть то, что думаешь, в написанные слова, это все равно, что дедову загадку разгадать: семя плоско, поле гладко, кто умеет, тот и сеет, семя не всходит, а плод приносит. Сиди и думай, что это за плод такой и с чем его едят. А это, оказывается, и не плод вовсе, а письмо, вот так-то. А вы что подумали?
  Пораскинув мозгами и погрызя ручку, Ваня решил не показывать деду свою явную заинтересованность в этом деле, может, он и не знает ничего. К тому же дедова деревня прозывалась "Деды", хотя официально и носила название "Клады", вполне возможно, что так ее назвали совсем недавно, а исконные "Клады" находятся совсем в другом месте. Поэтому в письме о Касьяне он упоминул лишь вскользь, сославшись на рассказ библиотекарши, и с нетерпением стал ждать ответа. Очень хотелось надеяться, что это именно те самые "Клады". Ведь и Эдмон Дантес тоже надеялся, а иначе не выдержал бы четырнадцатилетнего заточения в подземелье замка Иф. Вот судьба ему и улыбнулась, послав встречу с аббатом Фариа, устроив побег и наградив несметным богатством. Может, Черепанов все же ошибается: и в нашей жизни есть место сказке!
  Ответ не замедлил себя ждать. Как всегда, полписьма занимали поклоны и приветы с наилучшими пожеланиями от всех знакомых дедов поименно, весь список которых Ваня мужественно прочел. И, наконец, дошел до главного: " На интересующий тебя вопрос насчет Касьяна могу ответить вполне исторически. История была такая, что у нас все ее до сих пор помнят, хотя и не спешат рассказывать. А все потому, внучек, что прописана она была у наших прадедов кнутом по спинам да так, что и правнуки ума понабрались, как в той загадке: черные чернизины, как они нанизаны, засмотрелся Фома - понабрался ума. Вот только буковки эти не чернилами, а кровью писаны были, как говорится, была бы спина, найдется и вина. Приключилась эта беда из-за Касьяна, истину говорили про него: на что ни взглянет - все вянет, одним словом, разбойничал он в наших местах пока царский обоз не разграбил. Говорили, несметное богатство захватил и сгинул с ним неведомо куда. Искал его целый полк царский, всех мужиков в нашей деревне перепороли, всю Касьянову родню искоренили, но так ничего и не нашли. У нас до сих пор поговаривают, что Касьян с нечистой силой спутался, а то как же ему целый обоз спрятать-то? И будто бы запродал он свою душу под уговор: пусть нечистые его богатство схоронят, чтоб никто до него не добрался. Те уговор честь по чести исполнили, все болотом покрыли да так, что и самому Касьяну не стало возможности до клада добраться. Тогда он с расстройства каженным сделался. Сел на краю болота и по-выпьи закричал. Долго сидел, аж мохом оброс вроде болотной кочки. Говорят, до сих пор сидит. Но ты, Ванятка, всему-то не верь, народ сказки любит. Верь только, что Касьян этот и вправду царский обоз умыкнул и мужиков под кнут подвел. Вот с тех-то пор нашу деревню "Кладами" и прозвали, а раньше она "Усады" называлась, а нонче мы ее "Дедами" кличем, потому как женский пол в ней не задерживается, а токмо мужеский за эту землю цепляется и расставаться не хочет, видно, не только спины у нас дубленые. Вишь, как история виляет, еле за жизнью поспевая. Очень мне, Ванятка, отрадно знать, что учишься ты хорошо и даже историями всевозможными интересуешься. Пусть ученья корень горек, да ведь плод сладок".
  На этом самое интересное в письме для Вани заканчивалось, а в жизни только начиналось.