Фантазия о бабушке Мирл

И у меня была бабушка Мирл,
Как у многих еврейских детей.
Удивляясь, она говорила:
- Вей з мир!
Упрекая:
- Азохен вей!

Она не могла стоять на ногах,
Сложный разбил паралич.
Вздыхала часто:
- Жизненный крах!
И  плакала:
- Жизненный бич!

Но помню минуты её торжества,
Когда я, смешной нахал,
Шептал обманчивые слова
И в кресле её катал.

- Бабушка, - я говорил, -
Не трусь!
Мы едем в далёкий край.
Вот вырасту и на тебе женюсь,
Ты только не умирай!

Млела она от подобных фраз,
Слёзы зажав в кулак.
Меня  награждая словом:
- Шлимазл!
И подтверждая:
- Дурак!

Укутана вечно в шотландский плед,
С очками на чистом лбу,
Она отрицала всесилье бед,
Но верила в несудьбу.

Безбожница, вся в дыму  папирос,
Любила страдать о земном:
- Ты знаешь, пришёл однажды матрос
В японский публичный дом.

А там... - она озиралась вокруг
Девчонкой нашкодившей всласть.
Я рядом сидел – соучастник, не внук,
И повесть в туманы неслась.

Потом я уехал,
Отчаянный миг
Прошёл по земле стороной.
Вернулся,
И нет её, бабушки Мирл,
Скончалась минувшей весной.

Следы от колёс пролегли на полу
Неясной тоской о былом.
А кресло-каталка томится в углу
Почти фантастическим сном.

О, как он беден, сегодняшний мир,
В котором дрожат голоса!
И едет отчаянно бабушка Мирл,
Безбожница – в Небеса.
                Рафаэль-Мендель