Рассказ старика-отца

Маковым цветом расшита сорочка,
Радугой стричек коса перевита.
В жёны берёт мою милую дочку
Сам запорожский хорунжий Микита.

Доблестный, статный, на диво разумный;
Не оселедец - узорчатый полоз;
Вдарит по кобзе своей многострунной -
Бурной рекою раскатится голос.

Много красавиц со всей Украины,
Пряча под сердцем любовь да истому,
Ради его молодецкой чуприны
Лягут костьми... или кинутся в омут.

Чем же моя-то красивее прочих?
Есть молодицы белей и пригожей.
Те же сафьянные брови и очи...
Что полюбил в ней лихой запорожец?

Едем... Поют... Раззолочены перстни.
Вышел из хаты я к детям с иконой.
Будут до ночи весёлые песни,
Шутки хмельные да гул оживлённый.

Год, как не видел я дочку и зятя.
Старое сердце рыдает и тужит.
Знать бы, что где-то в новёхонькой хате
Третий уж день молодица недужит.

Синие пятна на бархатной коже,
Волосы редкими стали от таски,
Выкрали счастье дивчины пригожей
Пьяно-безумные мужнины ласки.

Съездить бы к ней, да не знаю дороги,
Зря только буду буланого мучать.
Так и живу, сивоусый, убогий,
Мысли печальные бродят, как тучи.

Как-то в шинке я сидел с чумаками.
Кварта сивухи язык развязала...
Словно пудовый грохочущий камень
Страшная новость как с неба упала.

- Знаешь Микиту, убийцу и гада?
До смерти жинку замучил хорунжий.
Чую, от страха по телу прохлада,
Сердце дрожит, как от ветра и стужи.

Десять червонцев шинкарке дородной,
Шапку на голову, вон, что есть духу.
Выбежал... бесится ветер холодный,
Ночь ковыляет беззубой старухой...

В хате не топлено. Жалобно воя,
Ветер оплакал уход краснолетья...
Помню, как сам я стоял над женою,
Пьяный и злой, с окровавленной плетью.