Видение

Мы сидели в баре, пили пиво,
Он замолк, разглядывая зал.
Было  дымно, шумно и счастливо,
Вдруг он неожиданно сказал:

«Не такой уж буйный я повеса,
Не герой совсем, не верю в рок.
Я б хотел, поговорить с Дантесом,
До того как он нажмет курок.

Я не буду пальцы гнут в угрозе,
Я не буду  гадости вопить,
Я хочу с ним  выпить на морозе.
Кто ж в мороз не согласиться пить?

С ним обсудим, кто такие бабы,
О поэтах буду поговорить,
И о том, как мы бываем слабы
В яростном желании убить.

 Я хочу услышать откровенье:
Про обиду, что  дуэли ждет.
Я хочу, чтоб он хоть на мгновенье
Понял все- про деготь и про мед.

Я спою с ним  громко марсельезу.
Схожести найду в поэте, в нем…
(Драться с ним я с пьяным не полезу,
Если что,  то лучше трезвым… днем…)

Я ему скажу  как хрупок гений.
Хоть несносен-  что тут говорить?
Если нужно, встану на колени,
Попрошу на речку не ходить.

Гении душой- звенящей лирой,
Или восхищают нас, иль злят.
Но они стирают серость с Мира.
Трогать их, поэтому нельзя!

Если он вдруг вспомнит Провиденье-
К Проведенью  громко обращусь.
Буду выть и ползать на коленях,
Чтоб оно не сиротило Русь!

К Богу, сатане, к другим основам,
К тем, что так терзают душу, плоть
Обращусь и буду ползать снова,
Упрошу, чтоб не мешали. Хоть.

Достучусь - Дантес, он, не железный.
Да и жажда жизни велика.
Расскажу как доброта полезна,
А печать убийцы  нелегка.

Я налью, и мы еще по плачем.
Будем плакать по-мужски и пить.
Я уверен-  Бог пошлет удачу.
Я смогу его отговорить».

Он затих, тряслись его ладони.
По щеке бороздка  к бороде.
Мне ж в дыму вдруг  показались кони,
Люди в черном  сгрудились к беде.

Звуком громким... сразу... отовсюду...
Похоронно бухнул пистолет.
Видел я, что не случилось чуда-
На снегу, в крови, лежал поэт.