Краски цикл сонетов

            
      ТЕМНО-ЗЕЛЕНАЯ

Во сне я видел мокрый сад
И капли на стекле оконном.
Дремал в величье многотонном
Усадьбы каменной фасад.

Я так хотел пойти назад!
И по аллейкам потаенным
Бродить задумчиво-влюбленным,
Касаясь кованных оград.

Но шепот из дверей позвал,
И в изумрудном полумраке
Я прочитал на стенах знаки
И в каждом мудрость узнавал,
А в окнах налетевший шквал
Качал невиданные злаки.          

       
                КОРИЧНЕВАЯ

Коснулась задремавших струн
Рука седого чародея.
Качнулась в вазе орхидея
И вздрогнул за окном валун.

Родился звук – и свеж и юн –
На миг повиснул, холодея,
И долго плыл, в полях редея,
И долго гас в изгибах дюн.

Проснулась птица. Полетела.
Шурша бумагою, мулат
Достал из куртки шоколад.
Но все вокруг окаменело,
Когда родился вновь несмело
Иной аккорд и новый лад.   



         АПЕЛЬСИНОВАЯ

Бородачи асфальт метут
Но их работа бесполезна –
Небесная раскрылась бездна,
Освободив листву от пут.

И реки золота текут –
Бесшумно, бешено, помпезно,
И сколь метла тут неуместна,
И как неблагодарен труд.

На миг представь себя листом
И, развалившись на дорожке,
Прими небрежность легкой ножки
В уснувшем скверике пустом.
И, притаившись за кустом,
Послушай плач замерзшей кошки.



             СЕРАЯ

Дожди ушли. Осталось эхо.
Потом затихло утомленно
И растянулась удивленно
В гримасу плача маска смеха.

И, ощутив покорность меха,
Встряхнулась шуба окрыленно,
И приласкала вновь влюбленно
Заплатку старая прореха.

И выпал снег. И стало тихо.
Священник выпил кружку кваса
И, стоя на краю паласа,
Молился: - «Да минует лихо!»
И засмеялась повариха
В кастрюлю опуская мясо.


        ТЕМНО-СИНЯЯ

Псалмов вечерних донесутся звуки
И, отступив, рассеются химеры.
И тихих старцев высохшие руки
Благословят на долгий подвиг веры.

И, переняв распятие и муки,
Склонится инок у своей пещеры
И херувимы вновь натянут луки,
Сметая тьму в геенские карьеры.

И станут высоки ночные дали,
И в гулкой келье запоют стихиру
Тому, кто трижды свят, кого предали,
Кто вечная, как мир, надежда миру.
И старый дьякон, приступив к гарниру,
Заплачет тихо, чтоб не увидали.


       БАГРОВАЯ

Тепло и скука южных ветров
Смешались с запахом полыни.
Мудрец, блуждая по пустыне,
Устал от грез и километров.

Он подтянул обрывки гетров
И вспомнил об умершем сыне,
А скрип песка и запах дыни
Сложились в шум далеких кедров.

К закату показались звери,
Доев отброшенные корки.
А где-то близко, на пригорке,
А может и за ним, в карьере,
У пагоды раскрылись двери
И хлюпнула вода в ведерке.

          БЕЛАЯ


Мой грустный город тих и бел.
Тяжелый саван летаргии
Опутал провода тугие
И горизонт, лишенный тел.

Но шепот ласковый сумел
Меня спасти от ностальгии,
Коснулись губы дорогие
Щеки, безжизненной как мел.

Что нам с тобой зима и страхи!
Пока жива еще свеча,
Пока заварка горяча
И можно говорить о Бахе,
А в глубине ночной рубахи
Легко найти тепло плеча.