Свободная птица

Когда мне было двенадцать с половиной лет, я мечтала, как и многие другие дети о домашнем питомце. Но мои родители не позволяли мне завести, ни кошку, ни собаку, так как мы жили в благоустроенной квартире.
И вот однажды папа принес пластинку, которая называлась: “голоса птиц”
Помню, на улице был январь, и в доме пахло елкой, которая стояла с новогодних праздников. И с отоплением не было перебоев, поэтому достаточно часто форточки открывали для проветривания.
Папа поставил пластинку и пошел ужинать на кухню.
Я как будто бы оказалась в лесу, где было множество птиц, которые исполняли каждая свою хоровую партию.
Эта пластинка произвела на меня такое сильное впечатление, что от удовольствия я закрыла глаза. Но справа, в районе окна доносились еще какие, то звуки, которые не вписывались в общий хор. Я повернула голову и открыла глаза, и не поверила им. Прямо, передо мной на столе сидел попугай. Он смотрел на меня, а я смотрела на него.
Я была в недоумении. Откуда он взялся? Ведь на улице -30 градусов мороза.
Он смирно сидел на столе и тоже слушал пластинку. Но пение птиц скоро закончилось, и попугай снова подлетел к форточке. Я осторожно, на цыпочках подошла к проигрывателю и включила пластинку заново. Попугай снова перелетел на стол. Он распушил перья и поднял свой хохолок, и, с таким важным видом стал, как бы подпевать птицам с пластинки.
Я очень боялась, что он улетит и замерзнет, но и боялась спугнуть его, поэтому тихо сидела на диване, не зная, что делать дальше.
Но к моему удивлению, после того, как пластинка закончилась, попугай подлетел ко мне ближе и снова весь надулся и распушился. Затем, как бы настроился и произнес шипящим голосом – Кешша. Очень приятно, ответила я. Ошшень, повторил он. Кеша остался жить у нас, а меня он стал называть ошшень. Откуда он взялся, мы так и не узнали, но я была счастлива, что родители разрешили мне оставить его себе.
Папа на птичьем рынке купил клетку и корм для Кеши.
Еще я попросила его поставить сетки на все форточки, чтобы Кеша не смог улететь.
Я очень полюбила эту птицу, мне казалось, что он все понимает и тоже меня любит. Со школы я сразу же бежала домой, выпускала Кешу из клетки. Мы вместе слушали нашу любимую пластинку. Кеша садился мне на плечо, поближе к шее и теребил волосы, что-то, напевая на своем птичьем языке.
Так прошла зима.
С наступлением весны, когда за окном защебетали птицы, и запахло цветами, пластинка перестала помогать.
Кеша стал, плохо есть,  почти перестал разговаривать. Он был то каким-то тихим, то метался по клетке. А когда его выпускали из клетки, всякий раз принимался грызть сетку на форточке. Он делал вид, что меня вообще нет, и я стала чувствовать себя тюремщиком, а не другом. И хоть мне не хотелось расставаться с ним, в один из теплых июньских дней, я все же решила подарить ему свободу, которая оказалась для него важнее вкусного корма, тепла и даже меня.
Я открыла клетку и выпустила Кешу.
Потом настежь открыла балкон и прокричала – Лети!
Он сначала вылетел на балкон и сел на перекладину. Я же закрыла глаза руками и разрыдалась. И вдруг, почувствовала, что Кеша залетел обратно в комнату. Он уселся, как и раньше на мое плечо, подобрался поближе к уху и прощебетал: “ошшень, ошшень”.
Он еще немного посидел, потеребил мне волосы, выражая свою благодарность, потом взмахнул крыльями и улетел.
Я не знаю, куда он так стремился, но надеюсь, что он добрался до этого места, где нашел  друзей. Я скучала по Кеше, но не жалею, что отпустила его. Я надеюсь, что он прожил счастливую жизнь, пусть даже и без меня.