Римское

Свет не включаю - зачем тебе знать число шрамов моих, на пока ещё смуглой коже... Время придёт, и на выдохе всё итожа, ты и сама ощутишь параллелей моих тепло. Маленький атлас, запретная книга рун, рыжий рифмовник меня и всего на свете - свет не включаю, и буду за всё в ответе, если позволишь касаться опасных струн... нотой высокой наполнить глухую ночь - кто, кроме нас, её слышит? /один Бетховен/. Время придёт, и на паузе си-бемоли - плачь, улыбайся, смотри на меня, пророчь...
Что ещё делать здесь тем, кто идёт во тьму /верю, что свет всемогущ, но кто знает, что там, за гранью?/, верю в "потом", но сейчас облагаю данью город и полночь, и ноты, тебя саму. Нежный рифмовник - я вижу чуть дальше тьмы /свет не включаю, зачем тебе знать о главном/ струны твои - это вечная в сердце рана, Рим подожжён, и пылают мои листы... Где-то Нерон через миг упадёт на меч, где-то, тускнея, просыплются  в землю руны. Я не уйду, пока эти не трону струны, я не уйду, пока Тибр не устанет течь.

Свет не включаю...