Я не спешу, скорей, наоборот:
Округа завывает в центрифуге,
И зазеркалье воздуха и фуги
Бросает вьюгу в новый поворот,
Где мчатся бесы, бьётся гололёд,
И Часослов печалится на сгибе,
И все благословения погибли,
Словесность белых шариков грядёт.
Так белокровие зимы – сто уст,
Невыносимо самообладанье,
И крестных хОдов русское свиданье,
Язык, что умножается на грусть,
На щедрый отклик смерти и белил,
На Дуинские ветры откровенья,
И ты в пустыне, манна – твоё пенье,
И ангел твой, твой серафим бескрыл.
И нет тебя, и в птичьх голосах
Ты одинок, как семечко на крыше.
Небесный дом, где прячется Всевышний,
Земля, укрывшая свой первый прах.
Молчание корней – сближенье вер,
И всё-таки Завет – лишь середина,
Когда волнуется для Божья сына
Страда, прощающая острый серп.
Силентиум-18. Рильке
© Copyright: Татьяна Осинцева, 2013
Свидетельство о публикации №113100405282
Свидетельство о публикации №113100405282
Рецензии