Во мне умирали двадцать хрустальных зим

Во мне умирали двадцать хрустальных зим,
Озябшая осень и три непутевых лета...
Что думает воин, оставшись в бою один,
И верит ли в ту, что скучает и помнит где-то?

Со мной воевали разом тринадцать бурь,
Вокруг - ни души... но мерещились чьи-то вздохи -
Я долго звала, а по небу лилась лазурь,
Как будто чернила писателя-неумёхи.

Меня же, что горько, никто никогда не звал,
В молитвах, в сонетах мое не звучало имя,
Как пьяница-лоцман, что мчался, но опоздал
На судно мечты, я скитаюсь без сна отныне.

Как воин-герой, возвращаясь в родимый дом,
Но вместо него наблюдая одни руины,
В смятении я неумело веду пером -
Чернильной лазурью слагается очерк длинный.

И имя твое выделяю с заглавных строк,
Поникшему лоцману строю другое судно,
А что-то внутри мне диктует простой урок:
Открытому сердцу бывает темно и трудно,

Мечте воспарившей навстречу летят ветра,
Свободную душу повергнуть желают сотни,
Но то, что казалось страшнейшей бедой вчера
Становится мудростью мыслей уже сегодня.