Бог секса

Бог не умер – нельзя, но в зародыш ушла аскеза.
Бог любви превратился в могучего Бога секса.
Храмы стали пестрее, наряднее; пальцы скорби
Разомкнулись, хрустя; и весталка в почётной торбе
Держит фаллос искусный, осыпанный тонко камнем,
Вынимает, вживляет в себя, именуя парнем...

Смерти нет – говорят.
Красят губы Христу... однако
Он теперь не Христос, и венок на Нём – стебли мака.
Секса Бог! Торжествует. Ведёт Свою паству в лоно
(Мы не знаем – в какое, но думаем – Вавилона)
Сквозь пьянящий угар...

Посвящая себя Гермесу,
Престарелый мужчина срывает с юнца завесу,
Валит на пол его и, как женщину, благовонно,
Опыляет в экстазе у мраморного амвона.
Кровь течёт под землёй, прямиком из дворца тирана.
Бык на площади медный качается непрестанно,
На корову взобравшись; из фаллоса льётся пиво.
И слетаются осы, и мухи спешат ретиво.

Стебли мака – венок... Облачён в озорную тогу,
Он Себе поклоняется – вечно живому Богу.
Некий старец отшельный, покинув опушку леса,
В город Бога притопал и в Боге узрел Зевеса,
Ну а кто-то Астарту, Иакха, родного внука...
Каждый видит, что видит, была бы глазам наука.
Бог всегда многолик... но когда б со святого лика
Мы содрали слои до последнего краски вскрика,
Непременно нашли бы померкшие – словно вдовы
На прощальном обеде – родные черты Христовы.