Икар на балконе

И, застыв на перилах балкона — зрачки в пол-лица,
атропина не надо: у страха глаза велики -
он внимал с небосклона насмешливый голос отца:
«Ты же сам виноват. Все несчастья твои — пустяки.
Всех твоих неудач ровным счётом на ломаный грош.
Сыт, одет и обут, жив-здоров. Хоть молись, хоть служи.
Взял за горло какую-то правду - не лучше, чем ложь -
и, сбивая коленки, с ней носишься целую жизнь.
Ты смешон в этом рвении выставить мир дураком,
потому что ты сам получаешься главный дурак.
Вот и вышло: один в пустоте, попирая балкон,
окончательно спутав, где кто: кто твой друг, кто твой враг».
Он стоял и не мог возразить — ну а что тут сказать?
Кто всегда был с позиции силы, тот, стало быть, прав.
Только от налетавших порывов слезились глаза,
и казалась земля ненадёжнее неба в слезах.
Он стоял. Люди пили, смеялись, мирились, дрались.
Поезда отправлялись, хирурги чинили больных.
Под ногами внизу копошилась забавная жизнь
муравьишек-людей. Он взирал, как с Олимпа. на них.
В этот миг он не верил, что сможет вернуться назад.
Он совсем не хотел алой кляксой разбиться о твердь.
Он бы мог полететь, потому что обыгрывал смерть.
Он бы мог полететь, потому что родился крылат.
Но разреженный воздух не мог удержать, не держал.
И в сомнении он посмотрел повнимательней вниз,
Где неверием в чьих-то глазах крик "Не надо!" повис
И тогда он одумался и никуда не сбежал.