Чума

 Теплый и влажный
затхлый туман
пеной молочной
у песьей пасти,
клочьями, крючьями,
вереск, бурьян…
«Спаси вас, дети, от злой напасти» -
тихо бормочет седой капеллан,
у алтаря умирает,
грязный…
Двести пятнадцать пустых домов:
в мертвых окнах слепая мука,
пепел холодный
остывших костров,
тысяча сто неприкрытых трупов.
Звон тишины да собачий кашель
свист разрезает
крученой кожи, -
это над всем
безжалостно страшный,
щелкая,
бич взвивается божий…
В мокром подвале
на белых одеждах
двое влюбленных
в последней надежде
руки сцепили
навеки –
как прежде…
В дворике грязном
серого дома
грустный ребенок
с глазами больного
куклу хоронит,
и в тусклых потемках
шепчет бессвязно.
Он видит идущую мимо старуху, -
наряд на ней белый,
венчальный,
ему кто-то шепчет на ухо –
зазывно,
маняще,
печально.
А старая, вдруг,
обернувшись,
встала,
и лик ее –
юной, прекрасной девы
улыбкой расцвел,
и его не стало.
А мальчик все грезил
венцом королевы,
и скипетром в тонкой руке…