Ларневское детство

Не  разбредаясь  дальше  собственного   крика,
мы  собирали в нашей роще землянику.
И  по  причине,  что  нам  было  лет  немного,
мы  в  смерть  не  верили,  не  верили  и  в  Бога.

Дремала  роща  в  тишине,  сияло  лето,
светилось  небо  в  вышине  через  просветы
берёз  вершин,  дубов  немногих  и  осинок,
звенело:  Тома,  Таня,  Нэля,  Лора,  Нина!

И  откликалось  эхом:  Сашка!  Валя!  Лена! –
мир  совершенным  был  и  вечно  неизменным.
Луг  неизменный  между  рощей  и  деревней,
и  вяз на Варкином болоте вечный  древний.

И  аистиное  гнездо  казалось  вечным,
и  детство  тоже  нам  казалось  бесконечным.
Катилось  солнце  над  болотом  да  над  лугом
по  неизменному  и  замкнутому  кругу.

Роняли  розы  лепестки  на  землю  предков,
мы  шли  в  кино,  зажав  в  руке  одну  монетку,
на взлётном  поле  тень  крыла  от  самолёта,
нас  ожидали и  падения  и  взлёты.

Корова  пегая,  с  рогами  точно  шило,
нагнув рога, на встречный люд  глаза  косила.
Страх  нагоняла  и  пугала  подлым  нравом,
дурная шла о ней  в деревне нашей  слава.

Рогами  шпагами  она  атаковала
и  ей,  Лисеихи  корове,  было  мало
по статусу быть в стаде прочих  выше,
людей ей нравилось закидывать  на  крышу.

Пришпилить   пробовала  к  стенке  и  копытом
убить  пыталась,  правда,  не  было  убитых.
Спасали  ловкость  и  недюжинная  прыткость,
чтоб  увернуться  от  рогов  и  от  копыта.

Казённый  лес  манил  к  себе,  рождая  мифы,
мы  по  дорогам  деревенским  мчались  лихо
на  старых  великах,  не  ведая  печали…
Что  жизнь  конечна,  мы  тогда  ещё  не знали…