Игра в похороны

Отпуск закончился, оставив приятные воспоминания и ленивую апатию к работе. Почти с ненавистью, смешанной с жалостью,  созерцаю энергичный рой сослуживцев с вкраплениями незнакомых лиц. Тоска…
Но все же пора, пора как - то встряхнуться  и втиснуть себя в рабочее пространство!  Как ответ на мои безнадежные поиски стимула к рабочей  активности, получаю  нелепый вопрос:
- Хочешь на похороны мафиози? – сверлит меня глазами внезапно  возникшая маленькая кругленькая тетечка.
- Какие похороны???
- У тебя черная шляпа есть?
- Есть – честно признаюсь я, совершенно сбитая с толку.
- Приезжай завтра. Метро Парк культуры. Детектив снимаем, завтра заключительная сцена похорон с массовкой. Ты подходишь.
Так я оказалась в составе довольно специфической   группы. Тщательно подготовленная к своей роли массовка - породистые женщины в трауре и высокие мужчины среднего возраста в непроницаемых темных очках и толстых цепях на шеях  в ожидании своего выхода на съемочную площадку, безмятежно прохаживались перед зданием Ген. Прокуратуры РФ, травя анекдоты.  И если  прохожий на ходу прилипал глазами к эксцентричному собранию, пытаясь молча переварить абсурдность увиденного, то стены Ген. Прокуратуры РФ выдавили из себя представителя «в штатском» за разъяснением: «Что сие значит?!»  Причина возникновения здесь странного сборища невольно заставила человека «в штатском» расслабиться и лицо его на миг открылось почти детской улыбкой. Однако, выяснив, что здание прокуратуры в кинокартине лишь фон, вносящий ноту напряженности, он попросил массовку удалиться.
Съемка фильма –  работа огромного количества людей, где все и все подчинены режиссеру, а режиссер – непостижимому  творческому процессу. А посему рабочий день может тянуться с утра  до глубокой ночи, пока не иссякнет творческий порыв режиссера. В данном случае замысел режиссера требовал траурного ритуала в морге. Молодые сотрудницы печального заведения встретили нас весьма радушно: «Проходите, пожалуйста, располагайтесь. Что?  Туалет вон там. Не бойтесь, наши покойнички в него не заглядывают. А зеркало у нас только одно. Сейчас, мы здесь кое-что приберем…» Таким образом,  кабинет, на двери которого значилось «Выдача праха»,  временно превратился в гримерную.
Подавляющее большинство сограждан любят кино из мягкого кресла перед телевизором, люди массовки - непосредственно включаясь в процесс его создания. Своеобразному хобби с энтузиазмом посвящается свободное время: необходимо продефилировать верхом в тяжелых нарядах – пожалуйста, готовы; сыграть похороны – нет проблем!  При этом иногда существует риск несчастного случая или испорченного пиротехникой костюма и всегда – томительное ожидание выхода на площадку.
В данном случае затянувшиеся ожидание массовка заполняла  рассматриванием ассортимента гробов и погребальных урн, буднично обсуждая цены. На что администратор незамедлительно выдала реакцию профессионала, поясняя преимущества многочисленных лож. «Этот, безусловно, выглядит  изысканно, но не так удобен, как германский – он изнутри выложен поролоном. Да Вы попробуйте, прилягте! Вам ни в одной кровати  не будет настолько удобно! - топя пальцы в мягком настиле, ворковала она, с тем увлечением в голосе, который присущ новой генерации продавцов в дорогих салонах - Ой, а можно я в массовке поучаствую?» Перед очередным дублем наш добровольный консультант щекотала «покойника»- статиста, и когда тот  вздрагивал и открывал глаза,  девушка с каким-то запредельным восторгом восклицала: «Живой!»
В промежутках между дублями  актеры, безропотно предоставляли свою наружность художнику и гримерам. Те неустанно  что-то поправляли, а настоящие актеры были страшно далеки от нас по своему внутреннему состоянию. Я наблюдала, как выражение отрешенной самоуглубленности вдовы - Елены Сафоновой – размывается тяжелой слезой и трансформируется в муку скорби,  моментально впитываясь  камерой.  Крупный план.
Как выяснилось, в нашей компании только один новичок – я. Остальные – завсегдатаи массовки – потчевали меня байками о киношных персоналиях, с наслаждением, достойным Нарцисса, детально описывали мизансцены собственного участия  в популярных картинах, непринужденно величая Олега Басилашвили просто Басей.
За многократным повторением сцен в зале для торжественного прощания не замечаю, как наступает ночь. Камерную обстановку киношной площадки неожиданно нарушает «производственный процесс» - в хранилище мертвых натуральный карлик-экспедитор  привез очередного постояльца. Профессиональную деловитость администратора внезапно размывают потоки  неподдельных слез: оказывается, привезли ее знакомую.  Игра в очередной раз сомкнулась с реальностью.
Стараясь воспринимать предлагаемые обстоятельства как виртуальную игру, люди пытались отгородиться от сакрального страха смерти, обмениваясь  скабрезными анекдотами (более приличные иссякли).  Удивительное дело, каждый знает, что умрет, но никто не верит: «умирают другие»…  А я почему-то вспоминаю психологический прием, призванный излечивать от иллюзии вечной жизни и восстанавливать утраченный смысл. Человеку предлагается представить свою жизнь в виде снимающегося фильма, из которого, однако, нельзя ничего вырезать, так что исключена возможность вернуться назад и изменить что-либо из прожитого. 
Между тем, режиссер продолжает кропотливо лепить из присутствующих кадр за кадром, меняя подсветку, ракурсы и расположение людей. Я получаю индивидуальный инструктаж: «Пожалуйста, помните, что здесь все-таки покойник лежит. Не кладите цветы механически, задержитесь у гроба, а потом возложите их медленно, как бы в оцепенении».  В этом «как бы» все дело. Нам в очередной раз напоминают: «мы играем в похороны».  Тут не обойтись без того, чтобы сознательно не погрузиться в поток эмоций, связанных с таинством смерти.  В перерыве меня поздравляют с удачным дебютом. «Надо же, с первого раза так повезло!» - не без зависти резюмирует кто-то. И я понимаю, что сняться в игровом эпизоде – это звездный час для человека массовки, своеобразная  награда за труд. 
Уже за полночь плюхаюсь на сидение в вагоне метро и прикрываю воспаленные от софитов глаза. «У тебя СПИД, и значит, мы умрем!» - доноситься голос Земфиры от соседа в наушниках. «А у меня СПИДа нет, но я все равно умру» - мысленно отвечаю певице, погрузившись в переживание собственной бренности.
- Девушка, отчего вы такая грустная?
- Полдня в морге – устала, - машинально отвечаю я.   
- Сочувствую.
- Я Вам тоже сочувствую. Мы все – потенциальные покойники, - громким шепотом сообщаю соседу о своем прозрении.
- Понятно… Смерти бояться – жизни не видать, – мягко парирует мой полночный собеседник, - Вот Вы едете домой, и, наверняка на время отойдете в мир иной   – в сон – обычное дело…
- А я тут умную книжку читала, так там оргазм «маленькой смертью» назвали, - неожиданно для себя ляпаю я.
     -   Ну, так что? Пойдем «перепехнемся»?
КОНец - русское слово кон (бросить на кон, испокон земли русской, испокон веков) имеет смысл круга и начала...